и поднимавшим колючий песок ветром глаза хотя бы на мгновение, но она боялась лишиться сознания и лишь всё шире распахивала веки. Флягу с водой Эне отдала Нунне и сейчас безнадежно пыталась хотя бы облизнуть иссохшие и облезшие губы. Оглядев покрасневшую кожу на руках, Эне недовольно нахмурилась и в бессильной злобе стукнула ладонью по земле. Надеясь облегчить дыхание, развязала слишком туго затянутый поясок. Оставалось лишь уповать, что кто-нибудь из земледельцев выберется на окраины возделанных угодий и додумается посмотреть в эту сторону…
От невыносимого желания выпустить на свободу колдовскую силу юную целительницу освободил обморок.
…Топот и отрывки разговоров доносились издалека, с трудом пробираясь сквозь марево нездорового сна. Из гулкого невнятного шума голоса вскоре превратились в глухие, еле слышные, но внятные слова.
– Без сознания?
– Солнце?
– Ага. Перегрелась.
– Как она вообще живёт с такой бледной кожей?..
– Разойдитесь, олухи! Воды! Кто-нибудь, дайте скорее воды!
– Не ори!
– Да быстрее же!.. Отойди!
Лба коснулась прохладная мокрая тряпка, и Эне шевельнулась с тихим стоном. Кто-то бережно поднял её на руки, но Энеата, едва приоткрыв глаза, поняла, что всё равно ничего не видит. Опустив тяжёлые веки, она вновь провалилась в небытие, напоследок успев услышать:
– Тьма Хеды! Она выглядит гораздо легче, чем есть на самом деле…
***
Энеате казалось, что прошла пара часов – не больше. Мучительный тяжёлый сон вперемежку с короткими мгновениями полузабытья, в которых мелькали чьи-то голоса, холод мокрой тряпки, прикасавшейся к телу, запах крепких травяных отваров и тоскливое желание скорее заснуть обратно, чтобы избавиться от жара и ужасной тошноты.
Когда Энеата вновь открыла глаза уже в ясном сознании, её взгляду предстали плотно задвинутые тростниковые ставни, украшенные вышитой красной лентой. Эне сама вплела в створку этот тонкий кусок льна, когда наряжала дом к прошлому празднику. Девушка невольно улыбнулась, понимая, что лежит дома в своей постели. Но боль, которой отозвались на эту улыбку потрескавшиеся губы, вернула ей память и ясно дала понять, что этому пробуждению предшествовали настоящие приключения, а вовсе не кошмарный сон.
Повернувшись и приподняв голову, Энеата увидела сидевшую на полу напротив Фазмиру. Та, прислонившись к стене, дремала, сжав в руках небольшое опахало из шёлка. Энеата хотела тихонько встать и взять кувшин со столика у другого окна, но не справилась с измученным телом. С грохотом рухнув на пол, сбила деревянную подставку с пустой глиняной чашкой – разлетевшись на черепки, посуда добавила шума.
Фазмира, встрепенувшись, вскочила и с причитаниями рванулась к Энеате, помогая ей встать.
– Мира, – тихонько попросила Эне. – Воды, пожалуйста.
Мира
