а не находя их, забывают всякое, таким нечего делать в мире, – он ненамного замолчал, а потом добавил, – ты должна это знать!
Дунул в форточку осенний ветер и принес с собой несколько пламенно-оранжевых опавших листочков.
– Ты ошибаешься, Демон, – надменно выговорила Смерть. – Люди тоже умеют любить, иначе, я не понимаю, любовь – это единственное, что осталось в их мнимой реальности, – Смерть сделала еще один глоток вина и отвернулась. По ее спине пробежала дрожь.
Демон взял ее за руку, и недолго думая, поцеловал ее.
– Ты же знаешь, – продолжил он, – я так люблю с тобой спорить, это кажется занятием нескучным. Хотя, мне скучно всегда и одновременно никогда. Играя в жизнь, я никогда по-настоящему ею и не жил. Так пускай, я поставлю свою свободу на кон и я согласен стать низшим из низших, презираемым из призираемых коль тот человек, – Демон выхватил откуда-то из воздуха толстую пачку пожелтевших, аккуратно завернутых бумаг и потряс ее, – полюбит тебя за 2376 часов, а коли нет – заберешь его душу и твое тело будет вечно принадлежать мне, – эти слова Демон сказал с особым торжеством.
– Свобода всегда была для меня спутницей любви, неотъемлемой частью, – воскликнула Смерть и губы ее посинели.
– Любящий либо принадлежит, либо обладает, третьего не дано.
Она посмотрела на него укоризненным взглядом.
– Хорошо, я согласна, но учти, что для меня получить признание мужчины – ровно в 3 луны.
Смерть громко рассмеялась, и это было слышно повсюду: трещали стекла и ныли стены, и в тоже время, неожиданно, клавиши рояля запрыгали и полилась уставшая музыка. Весь окружающий мир сузился до пространства зала.
Смерть гордо посмотрела вперед, тут же как будто завибрировал воздух, поднялось пространство и точно опустилось в потолок, откуда ни возьмись ровно посередине зала появилось старое обрамленной золотистой рамой зеркало в человеческий рост. Вся стеклянная поверхность была покрыта приличным слоем пыли, из-под которого выглядывала женщина в черном. Смерть взглянула на свое отражение, оно совершенно точно повторяла ее сейчас.
– Надо же, какое странное зеркало, – тихо произнесла она, – смотришь в него, а себя не видишь…
С этими словами она аккуратно дотронулась рукой до зеркальной поверхности и она, точно вода, пошла мелкой рябью, превратившись в упругую материю, тут же отражение в зеркале изменилось в лице, оно словно потеряло своего истинного хозяина, ожило, и сделав довольно удивленное лицо, постаралось побыстрее выбраться из тесноты рамки. Смерть подала отражению руку и вскоре ее двойник стоял с ней рядом, вытирая пыль со своего платья, и не было меж ними никакой разницы, за малым исключением, то существо, что еще недавно было скованно узами стекла, а теперь спокойно стояло рядом со своей хозяйкой, имело разного цвета глаза.
– А сейчас, –
