первую ночь молодожёны заснули в разных углах комнаты, с тех пор, вместе они больше не спали, да и не было места, их постели были слишком малы для этого. Куда проще было чередовать сон на кровати друг с дружкой, и как мог бы заметить самый внимательный из моих читателей, сегодняшней ночью, очередь была за Константином Германовичем…
– Жена, – небрежно раздался сиплый голос из угла, что возле кровати, – А завтрак?
Надо так же сказать, что обращение в этой семье было тоже странным, ни муж, ни жена ни разу не обращались друг к другу по имени за последний год, отдавая тем самым дань уважения к статусу.
– Конечно, муж, – тут Аина приподнялась с дивана и медленно подошла к кровати, а затем села на уголочек и закинула голову к верху, так, что ее правая щека казалось немного румянее, попав под лучи восходящего солнца. – Только вот скажи, тебе совсем не хочется на море? – начала тихо она. – А мне ужасно да и Алисе было бы это полезно. Может съездим на юг, попьем хорошего вина, поговорим об искусстве, да просто в конце концов займемся той глупой ерундой, что занимаются люди в дни, свободные от обязанностей… Что скажешь?
Тут она слегка ожила и повернулась корпусом прямо к Волнянскому. Ее огромные глаза, казалось, именно сейчас стали еще больше.
– Ну ты же знаешь, у нас совсем нет денег до этого! – неожиданно рассердившись на супругу, и нарочито приподняв правую бровь, воскликнул Константин Германович.
Дело было плохо. Волнянский давно начал чувствовать, что окружающие его дико раздражают, эта была некая его внутренняя тенденция к протесту, даже скорее против своего же существа, а вот то, что подобное чувство в нем начинает вызывать его жена, а незадолго до этого – ее сестра, хитрая Фанни, было в новинку. Но, следуя его же личной логике о том, что за всеми его действиями стоит рука Провидения или чего свыше, вмешиваться или хотя бы давать отпор этому новому чувству Константин Германович не собирался.
– Но… Но… – начала заикаться Аина, у нее всегда такое бывает перед плачем, и вот опять… – Но я же копила, копила целых три года на путешествия, мы же в свадебное тогда так и не поехали, у меня достаточно денег, немного, но достаточно, – уже с крупными каплями слез на щеках разразилась она.
– Все – вопрос решен, – сухо ответил Константин.
Повисла мучительная пауза, лишь только муха, безбожно бьющаяся в окно, нарушала установившуюся робкую тишину. Ужасное чувство. Как зной перед громом, неизбежное становится намного дальше в понимании, чем мнимый шанс на спасение.
– Скажи, ты меня любишь? – с полными слез глазами спросила Аина, к сожалению, заведомо зная ответ на свой дурацкий вопрос.
– Нет, – прозвучал ясный ответ, в голосе Константина чувствовалась непоколебимая уверенность, а затем,
