людей, весь в себе, полу озлобленный, хитрый, все время выискивающий и никогда никуда не успевающий человек, к тому же, до крайности глупый. Если мне что добавить? Разве только его отвратительную привычку постоянно держать у себя а кармане маленькие фруктовые леденцы и без остановки занимать ими свой рот.
Сегодня у Архипа Матвеевича опять выдался неудачный день. Утром директор кинотеатра опоздал на свой любимый троллейбус номер тринадцать, а это была потеря большая. Прежде всего он не смог занять свое любимое место у окна, отчего-то всегда до него свободное, спросить у кондуктора о его здоровье, что заведомо всегда «ни к черту», после, достать из новенького чемоданчика утреннюю газету и, сделав то ли удивленное, а то ли озлобленное лицо, приподняв правую бровь и от того получив у лба еще несколько изогнутых линий морщин, погрузиться в чтение. После мысленно отсчитать три остановки и опустить газету на колени, тут, в троллейбус все время садилась она, отчего-то тоже всегда напротив, молодая, высокая, не сказать, чтобы точно уж стройная, но однозначно привлекательная девушка. Она садилась, поджимала руки в локте и тоже смотрела на Архипа Матвеевича, тот же начинал разговор, он не произносил ни единого слова, они давно научились уже общаться одними лишь взглядами, и все понимали. Спустя шесть остановок девушка выходила, Архипу Матвеевичу оставалось проехать еще две… Сегодня он опоздал, ехал в трамвае, глубоко его ненавидел. Высадился не там, где положено. Шел пешком. Тоже. Не любил. На работу уже опоздал, позвонил. И бывают такие минуты, когда вроде совсем ничего страшного не происходит, а если смотреть с точки зрения глобальной, то ничего не происходит и вовсе, только лишь малая деталь выпадает из общего строя и, кажется, что уже все настроено против тебя одного.
Архип Матвеевич сидел за столом, ему было уже абсолютно все равно на то, что происходит сегодня, его рыхлое тело вальяжно раскинулось на шатком стуле и, тихо причмокивая, делая это совершеннейшим образом безобразно и некрасиво, он искоса наблюдал за происходящим за соседним столиком. Любимое развлечение однако! Это вообще довольно забавно, смотреть на жизнь из-за стекла, ты вроде есть, вот тебя задели плечом на улице, и ты почувствовал легкий признак болевого ощущения, а вроде и нет, окликнешь – а там, уже и никого. Наблюдение, сокрытие, утайка – все самое неприметное должно было самым удивительным образом привлекать Архипа Матвеевича, некая рыба, а то ли и лисица, что всегда все высматривает. Может по привычке, необыкновенно глупой, а может, просто из желания развлечь себя, он все замечал, самое интересное – конечно записывал, после дома читал и откладывал в деревянную тумбочку у кровати стиля «гей, славяне».
На столе лежала уже пара-тройка скрюченных конфетных обёрток, аккуратно пододвинутых ближе к краю. Зазвенел голосистый звоночек, ужасно некрасивая пухлая дама с ярко подкрашенными
