section>Пролог
Ночь. Она вопила сильнее, чем совы, что трапезничали в зарослях сосен. Ночь трещала по швам, взрываясь сотней осколков и осыпаясь бриллиантовой крошкой к ботинкам двоих беглецов. Ночь кричала, и я кричала вместе с ней, потому что это единственное, на что я была способна – бежать со всех ног, спасаясь от отчаяния и гнева, удушающих подобно углекислому газу.
А еще я спасалась от него: от того, чья тяжелая поступь нарастала следом в точно таком же темпе, как и моя. Давя прорезиненной подошвой хворост и первый снег, он не отставал ни на шаг, сначала подарив мне смешную фору в несколько ничтожных минут. В лесу пропахло сырым мхом и ноябрьской слякотью, но я все равно чувствовала лишь один запах: мускусный и лакричный вихрь из остатков дорогого парфюма и пороха. Таким запахом обладал мой преследователь, и от этого запаха меня в любой момент грозилось вывернуть наизнанку.
Спустя пятнадцать минут я снова споткнулась. Это стало своеобразным знамением, что продолжать бежать значит только подыгрывать этому цирку: ступни онемели от холода, который я пусть и не чувствовала от бурлящего в крови адреналина, но который настойчиво превращал мое дыхание в клубы пара еще в самих легких. Ноги подкашивались от усталости, колени дрожали, как и пальцы, с трудом сжимающие между ними черный заряженный револьвер. Все патроны в нем были по-прежнему на месте, ведь я до сих пор так и не сделала ни одного выстрела, боясь потратить магазин в пустую.
А зря.
Едва не прорыв носом грязь от того, что ноги в который раз подогнулись, я, наконец, рискнула взять передышку. Припав к земле, я ползком добралась до первого встречного дерева, ствол которого был достаточно широк, чтобы, прижавшись к нему спиной, скрыться от любого пронзительного взгляда. Наивно? Вполне. Надежда – мой последний оплот утешения.
Я откинула голову и, тяжело осев на землю, прижалась щекой к жесткой коре, прислушиваясь. Пальцы заледенели, а оттого я боялась в любой момент нечаянно выронить скользкий пистолет и потерять его под свежевыпавшим слоем осадков. Ресницы у меня покрылись инеем, а в висках гулко стучала кровь, но я все равно услышала его голос:
– Малышка, ты же знаешь, что я не люблю играть в прятки. Ну же, выходи. Ты что, хочешь заболеть?
«Да, уж лучше сдохну от пневмонии, чем выйду к тебе, ублюдок», комом встало в горле, но, сжав губы, я не осмелилась даже пискнуть в ответ.
Какой у меня был выбор? Выбежать и попасть прямиком на мушку, а следом распрощавшись с жизнью, или же остаться здесь и замерзнуть насмерть. Или-или без перспектив. Выбор без выбора. Только молитва.
«Пожалуйста, пусть он уйдет… Пусть снегопад и широкий дуб скроют меня. Пусть он не заметит, пусть оставит… Господи, я сделаю все, что захочешь!».
Но Господь не поверил. Если честно, в это не верила даже я сама.
Снова треск хвороста. Снова широкая поступь. Щелчок винтовки.
– Я слышу клацанье твоих зубов, Джеремия.
Я затаила дыхание и, инстинктивно обратив внимание на собственный рот, действительно обнаружила, что нижняя челюсть судорожно бьется о верхнюю, словно я норовила раздробить себе лицевые суставы. Как это вообще может быть настолько громко?..
Тут же прижав свободную от револьвера руку к подбородку, я стиснула зубы и велела себе затихнуть.
«Ну же, проходи мимо, черт возьми!».
Хруст заледеневшей почвы под массивными лапами пробегающей мимо лисы. Угукание сов. Свист ветра и все еще доносимые позади взрывы газовых баллонов, сносящих прочь лагерь, ставший родным.
Вдох-выдох. Выдох-вдох.
Ночь снова закричала, только уже без меня.
– Попалась!
Я среагировала раньше, чем было положено: от звука мужского голоса, раздавшегося совсем рядом, ужаснувшим меня столь емким и коротким словом, я тут же отстранилась от дерева и отшатнулась в сторону.
Это случилось так быстро, на таком тонком уровне подсознания и рефлексов, что в тот миг я не распознала ловушку. До смешного банальный психологический прием, но я купилась на него, как покупается голодный заяц на морковь, спрятанную охотником под коробку. Я только и ждала момента, когда он атакует меня первым. Ждала, что выпрыгнет, приставив к затылку дуло… И он сыграл на этом моем ожидании, крикнув одно лишь слово со стороны, абсолютно противоположной той, где я находилась на самом деле.
Это была игра вслепую, как морской бой. Удача и смекалка. Он не знал, за каким деревом я именно прячусь, но знал, что я услышу его и испугаюсь раньше, чем пойму, что бояться мне пока еще нечего. Идиотка.
Дав страху овладеть мной, я пошатнулась в сторону, размалывая подошвой сухие листья. Шум.
