она, выводя старика из ступора, и одновременно блокируя дверь, чтобы не открыли снаружи.
Паровоз тронулся. Сначала медленно, потом всё прибавляя и прибавляя в движении.
В дверь застучали.
– Э, в машине! Ты чего творишь? – закричали снизу.
– Скажи, тормоз проверить надо. Мол, проедешь метров пятьдесят и назад вернёшься, – приказала она.
Захарыч вздрагивающим голосом слово в слово повторил сказанное.
– Стой! – закричали в ответ, почуяв неладное. – Без приказа не имеешь права двигаться!
За дверью под десятком ног громко хрустел гравий.
– Стой, сволочь, стрелять буду!
– Да, всё-всё! Останавливаюсь, не пали! – уже по собственной инициативе ответил Захарыч, выкручивая какие-то вентили и передвигая рычаги.
Через полминуты раздался первый выстрел, звякнуло, разлетаясь, стекло.
– Пригнись, старик! – приказала Вика. – И молись, чтобы никто гранату сюда не кинул.
Паровоз разгонялся всё быстрее. Пули стучали по его бортам, били стёкла. Осколки падали на красивое лицо Ергольского. Один, размером с семечко подсолнуха, лёг прямо посреди зрачка и, раскачиваемый тряской, противно задрожал. Вика отвела глаза.
В разбитом окне появилось усатое небритое лицо и Вика, не медля, выстрелила в него. Лицо исчезло.
– Быстрее, отец! – закричала она Захарычу. – Быстрее!
– Один хрен там стрелка в тупик положена! – закричал он ей в ответ. – Никуда мы отсюда не денемся.
– Стрелка не твоя забота, старый! – ответила Вика. – Ты разгони эту махину как следует. И за себя не бойся. Батька рабочих не убивает.
– Так ты от Номаха, что ли?
– От него. Ты разгони только.
Захарыч накидал в топку угля, подкрутил какие-то крантики. Оглянулся, Вики нигде не было.
Услышал выстрелы, глянул в тендер. Там на куче угля, перемазанная чёрным Вика стреляла с двух револьверов по бегущим к ней по крышам белякам. Захарыч посмотрел на лежащую рядом лопату, подумал, что наверняка смог бы в этом грохоте потихоньку подкрасться и оглушить девушку, но решил не искушать судьбу и принялся закидывать в пышущую жаром, ревущую топку новую порцию угля.
– Как же трясёт! Невозможно стрелять! – шипела Вика сквозь зубы, ловя на мушку успевших забраться на состав белогвардейцев. – Кажется, на лошади так не трясёт, когда по степи летишь…
Она стреляла, перезаряжала револьвер и снова стреляла.
Я обещаю вам сады,
Где поселитесь вы навеки,
Где свежесть утренней звезды,
Где спят нешепчущие реки.
– говорила она, посылая пулю за пулей в лежащих и двигающихся перебежками врагов.
Уголь скользил, осыпался под ногами.
Я призываю вас в страну,
Где нет печали, ни заката,
Я посвящу вас в тишину,
Откуда к бурям нет возврата…
Дерзкая вылазка пятерых,
