Боже упаси, ведовством не занимаюсь, – перекрестилась старуха. – А только бывают у меня иногда предчувствия, сама не знаю, как их объяснить.
– Ты, бабушка, наверное, много в жизни горя испытала, оттого тебе повсюду чудится плохое. Но ведь, как говорят, горя бояться – счастья не видать.
– Кто знает, детка, – вздохнула старая женщина. – Жизнь человеческая так устроена: не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
– До свидания, бабушка! – сказала Дарина и, крутнувшись на носках, снова устремилась вперед по узкой тропинке.
– Пусть Бог тебя хранит, милая! – крикнула ей вслед старушка.
Через минуту Дарина и думать забыла о нищей незнакомке: все ее мысли снова были заняты Назаром. И лишь где-то в глубине души теперь угнездилась странная и смутная тревога. Впрочем, девушка к ней не прислушивалась.
Сердце Дарины встрепенулось, когда впереди, между деревьями, мелькнула лихо заломленная шапка Назара. Парень сидел на камне у ручья и выстругивал ножом какую-то дудочку. Чуткое ухо охотника уловило легкие шаги Дарины, и, бросив свое нехитрое занятие, Назар тут же устремился навстречу девушке.
– Вечер тебе добрый, боярышня, и здоровья тебе доброго, – приветствовал он ее с поклоном.
– И тебе того же, – откликнулась она и опустила взгляд, стесняясь своего внезапно вспыхнувшего румянца.
– Какая же ты красивая, – сказал он, любуясь ею с откровенным восхищением. – Ты оказала мне честь, что пришла.
В пристальном взгляде парня неопытной девушке почудилось что-то затаенно-опасное, и она поспешила заговорить о другом:
– Я пришла, чтобы с тобою попрощаться. Мне осталась всего-то неделя вольной жизни. А потом мы вместе с мамой уйдем в монастырь, примем постриг.
– Постой, боярышня… – Назар слегка опешил. – Зачем же в монастырь? Ну, матушка твоя, понятное дело, вдова, а ты-то почему?
– Теперь иначе нельзя… – вздохнула Дарина.
Назар взял девушку за руку, подвел к лежавшему на берегу ручья бревну, сел на него и ее усадил рядом. Она не сопротивлялась, ей даже приятна была его осторожная и одновременно властная настойчивость.
– Скоро монастыри наши очень обогатятся, – сказал Назар, не выпуская ее руки. – Ведь татары, хоть и нехристи, а чужую веру уважают, с монастырских земель не берут дани. Потому-то многие знатные люди стали отдавать монастырям свои земли и свое добро. Наверное, матушка твоя тоже поступает правильно. Только зря она тебя за собою тянет. Тебе-то рано становиться монахиней.
– А что же мне остается делать? – спросила Дарина, блеснув на него синим взглядом исподлобья.
– Если ты будешь жить при монастыре, татары тебя не тронут. Но зачем же тебе постригаться в монахини? Ты ведь можешь выйти замуж, найти себе защитника… Дарина.
Он впервые назвал боярышню по имени, и она вдруг почувствовала неодолимое желание
