головы, наверное, означал «да». Я положил ей на тарелку еды.
– Поешь.
Она ела молча, всё ещё с жадностью глотала большие куски, не пережёвывая. Ничего. Так было и со мной. Чувство сытости придёт не скоро.
– Спасибо за всё, – тихо сказала она, собрала тарелки, отнесла их на кухню и ушла к себе в комнату.
Так мы прожили почти месяц. Из своей жизни, кроме своего имени, она не помнила ничего. Как будто кто-то стёр ей память. Таиния постепенно привыкла ко мне, она хоть и мало разговаривала, но уже не смотрела на меня с ненавистью и страхом. Выглядеть она стала лучше, ушли чёрные круги под глазами и худоба. Но часто она садилась у окна, смотрела куда-то вдаль, и лицо её менялось – уходили детские черты, в глазах появлялась боль. Ничего, время лечит.
Постепенно я закупил нужное мне обмундирование, скоро пора уходить на войну. Король Северных земель напал на наши северные земли. Перед самым своим уходом я решил пройтись по рынку. Возле самого входа продавали щенят, сразу было видно, что из них вырастут большие сторожевые собаки. Я купил Таинии чёрного щенка, пусть будет хоть какое-то развлечение. И не ошибся.
– Посмотри, что я принёс.
Вытащил из-за пазухи щенка и протянул ей. Она подбежала, схватила щенка, стала целовать и начёсывать ему за ухом. И впервые её лицо словно озарилось изнутри, голубые глаза излучали счастье, радость и благодарность.
– Завтра я ухожу на войну.
Это была вторая война, в которой я участвовал. Раньше упрашивал Кулума рассказать о сражениях, боевых подвигах, товарищах. И часами, разинув рот, слушал о примерах мужества, которые встречал он на полях сражений, а затем уговаривал его рассказывать ещё. Он улыбался, а сам грустнел, в глазах появлялась боль. Я, конечно, догадывался, что это не связано с воспоминаниями о войне. То была душевная боль, которую он носил в себе все эти годы.
И он много рассказывал – о коварстве и хитрости противника и о том, что шрам свой он получил в одном сражении. Когда исход войны был уже ясен, противник, видя своё поражение, словно озверел. Стал выслеживать дозорных и нападать. В одном из таких дозоров был и Кулум. Враги окружили их отряд, пришлось несладко, на каждого дозорного приходилось по два-три человека, и когда подоспела подмога, убиты были три его
товарища, два – тяжело ранены, а он и ещё один воин из их отряда встали спинами друг к другу и отбивались. Когда он проткнул мечом врага и стал поворачиваться, чтобы помочь другу, в самый последний миг увидел меч у самого лица, но отклониться не успел, и враг – как оказалось, не убитый, а только раненый – рубанул его по лицу.
Теперь уж я и сам прошёл через многое на поле боя.
Меня охватила грусть от предстоящей разлуки с Таинией.
– Оставляю тебе деньги и бумаги на дом – я его выкупил – на тот случай, если меня убьют. С Заирой я расплатился за год. Надеюсь, ты ни в чём не будешь нуждаться.
Она прижала щенка к себе и заплакала. Я подошёл,
