неимоверную.
Вновь крякнул.
– Горазд ты, однако, Иванка. Отца твоего только в домовине видел. Мал, тщедушен. А вот мать – всем мужикам на загляденье. Коль работать примется, никому за ней не угнаться. Вот и ты – Иванка Сусанин. Молодцом, паря.
На селе отца Иванки не ведали, а посему нет-нет, да и молвят: «Иванка Сусанин».
Настенка метнула на парня лукавый взгляд и невольно отметила про себя:
«Сероглазый, но неулыба. Другой бы от отцовской похвалы рот до ушей распялил, а этот сидит бирюком и лепешку жует».
– Слышь, Иванка? А твоя литовка не волшебная? Бабка мне сказывала: бывают такие. Литовка сама траву подрезает, а косарь лишь позади ноженьками передвигает. Не волшебная?
– Волшебная, – немногословно отозвался Иванка, но улыбка так и не появилась на его сухощавом лице.
– А я что толковала? Где бы уж ему с тятенькой наравне косить. Эдак-то и я смогу.
Настенка взяла Иванкину литовку и, улыбчивая, длинноногая, в голубом сарафанчике, пружинисто направилась на луговище. Пушистая коса заметалась по ее гибкому стану.
– Не балуй, дочка! – крикнул ей вслед Слота.
Но где там! Настенка, не державшая в руках литовки, задорно воскликнула: «Коси, волшебница!», затем с силой размахнулась и … на добрых пять вершков всадила косу в землю.
Слота озаботился:
– Сломает литовку, егоза. Настенка! Немедля отойди!
Если косу дернуть на себя, то она может переломиться. А коса – не голик, денежек стоит.
Но неудача не смутила Настенку. Взыскательно молвила подошедшему Иванке:
– Сказывай заговор!
Иванка легонько вытянул косу из земли, буркнул:
– Умеючи надо.
– А ты возьми да научи, раз такой умелец.
– Не к чему тебе, Настенка.
– Как это не к чему? Твоя мать – сама видела – не хуже моего тятеньки косит. Вот и мне пригодится. Учи, Иванка! Кому сказываю!
– Недосуг.
– А я в траву перед тобой встану. Режь мои ноженьки, злыдень!
Слота и Сусанна слушали разговор, и глаза у обоих были улыбчивы.
«Озорная девчонка, – думала Сусанна. – Она уже не в первый раз над сыном подтрунивает… А может, неспроста? Такое с девушками бывает. Уж не влюбилась ли в моего Иванку? Однако, Настенка зря на сына таращится. Слота – зажиточный мужик – и он никогда не выдаст дочку замуж за бедняка, кой и так в долгах, как в шелках.
Ведала бы Сусанна мысли Слоты.
Тот уже давно приглядывался к Иванке, а потом как-то подумал:
«Приделистый парень. Таких работников поискать. Силенкой Богом не обижен, нравом добрый, разумом крепкий. Чем не суженый для Настенки?»
Правда, на селе были сынки и богатеньких мужиков. Но не зря в народе говорят: « Богатство родителей – порча детям». Верно присловье. Нагляделся! Увальней да лодырей, хоть отбавляй. Да и умишком такие скудны. Богатством ума не купишь. Иванка же с его золотыми руками
