я с тобой больше, не могу…
Шерман застыл в своем кресле, а она вышла из кабинета, вытирая слёзы. Это было так странно – слышать вместо крика такую вот тихую и очень серьёзную просьбу! Будто горел в Любаше какой-то огонь – и вдруг потух, резко и неожиданно, словно сверху колпак опустили. И от этого её слова приобрели особый, пугающий смысл. «Не могу с тобой больше…» Неужели и вправду не может? Чем он её так допёк? Или настолько сильна и серьезна её ревность к Майе?! Но почему? Ведь рядом с ним были и другие артистки, Любаша устраивала сцены из-за каждой. Только ему всегда казалось, что это больше для профилактики, чтобы лишний раз напомнить мужу, чтобы знал свое место, и что главная женщина в его жизни – жена.
Но какими бы яростными ни были ссоры, Любаша никогда не грозилась уйти.
Снова заныло сердце. Шерман глянул на пузырек валокордина, и, разозлившись, швырнул его в угол комнаты. Выбравшись из-за стола, шагнул к бюро и достал из него графинчик. Замахнул пару рюмок наливки, пытаясь утихомирить скачущие мысли. И услышал, как у ворот пискнула автомобильная сигнализация.
Он подошёл к окну. По двору, в плаще, накинутом прямо на халат, шла Любаша. Волочила за собой большой чемодан на колесиках. Погрузив его в багажник, выехала через распахнутые ворота. А Шерман всё ждал у окна, надеясь: может, вернется? Но минуты догоняли друг друга, башня-часы отбивала привычный ритм, а во дворе было тихо. И за воротами – тоже.
Савва вернулся за стол, и не выдержал – снова протянул руку за графинчиком. Там уже оставалось на дне. Запрокинув голову, он допил наливку прямо из горлышка. И краем глаза увидел: в углу монитора мигает оповещение о новом письме. Он торопливо открыл почту, надеясь, что это от Земского по поводу возвращенных дисков. Но в теме письма стояло: «Счёт от «Веллнес-Т-клиник» за медуслуги для пациентки Краузе В. Я.».
– Господи, уважаемый мой! – от избытка чувств Шерман воздел руки к небу. – Ну почему ты думаешь, что именно сегодня я нашел бездонный кошелек, полный денег?
Горечь поднялась изнутри, щедро приправив этот и без того про́клятый день. Будто именно сегодня бог решил наказать его за все грехи, совершенные в жизни.
Савва открыл счёт – и закрыл, нервно хмыкнув, как только увидел сумму. Теперь, когда возникли такие проблемы с дисками, она была неподъемной. И у Любаши теперь деньжат не перехватить… Похоже, он зря привез Леру в клинику Торопова. Зря дал надежду этой девочке.
Шерман откинулся на спинку кресла. Сожаление терзало его, но внутри вдруг шевельнулась холодная мысль: «Кто же знал, что так получится? И потом, Майя уже потеряла зрение. Но живёт, творит свою музыку, собирает толпы поклонников… А у Леры тоже талант, она не пропадёт. К тому же, девочки смогут поддерживать друг друга», – он попытался утешиться этой мыслью, но чувство вины густело внутри, ядом растекалось по венам…
И еще одна мысль пронеслась, мерзкая и хищная, как летучая мышь.
«На слепых музыкантов публика идет лучше».
Глава
