и посажу все здесь. А заберу, когда мы будем возвращаться в Джеймстаун. Спасибо тебе!
Девочка кивнула, слегка улыбаясь. Но он видел, что она была так же рада его похвале, как была бы рада его дочь Фрэнсис.
– Ты очень, очень умная, – сказал он, и наградой ему был легкий румянец и еще одна улыбка.
Она повернулась к костру, подбросила сухих веточек, и пламя вспыхнуло. Она присела на корточки и связкой тростинок стала шевелить огонь, пока хворостинки не превратились в тлеющие угольки. Тогда дикарка взяла один прутик с нанизанной на него рыбой, а второй дала Джею. Она показала, как надо держать рыбину над костром так, чтобы она жарилась над огнем, но прутик не загорелся, и как нужно поворачивать ее, когда кожа становилась коричневой и хрусткой.
Когда рыба была готова, девочка стряхнула свою рыбину на широкий зеленый лист и протянула ее Джею. Потом взяла себе ту, которую готовил он и которая так и осталась сыроватой с одной стороны, зато почти черной с другой. На какое-то время индианка склонила голову над едой, точно так, как если бы читала молитву в христианском доме, протянула руку к небу, потом повернула ладонью вниз, к земле. Джей понял, что она и в самом деле читала молитву, о чем он сам совершенно позабыл. И он на мгновение спутался в мыслях касательно того, кто же из них был невежественным язычником, а кто – цивилизованным человеком. Затем она улыбнулась ему и начала есть.
Твердое белое мясо рыбы было на удивление вкусным, а хорошо зажаренная шкурка придавала ему острый привкус. Джей лакомился рыбой, оставив только кости, голову, хвост и плавники. Когда он покончил с едой, девочка вытащила из каноэ маленькую корзиночку с сушеными ягодами и дала ему горсть черники. Сначала Джею показалось, что во рту у него камешки, потом постепенно просочился вкус, и Джей сморщился от кислоты, а индианка рассмеялась.
Становилось холодно. Солнце было позади, за высокими деревьями. Джей подложил дров в костер, а девочка поднялась на ноги. Она взяла маленький тлеющий прутик из костра, подошла к кромке воды и положила прутик на раковину у своих обнаженных ступней. Из кошелька на поясе она достала маленькую щепотку чего-то, затем, без малейшего смущения, развязала ремешок своей оленьей юбочки и отложила ее в сторону. Она подобрала тлеющий прутик и, со щепоткой трав в руке, обнаженная, окунулась в воду. Джей слышал, как девочка тихонько охнула оттого, что вода была очень холодной.
Прилив наступал. Река – смесь соленой и пресной воды – лизала песчаную отмель. Девочка казалась всего лишь темной тенью в танцующей, сверкающей воде. Джей видел, как она подула на краснеющий уголек на кончике прутика, а затем опустила его в сложенный кулачок и снова подула на него. Она поджигала травы. Ветер, дувший с моря, донес до Джея острый, едкий запах, похожий на запах табака. Потом Джей увидел, что она разбросала дымящуюся траву по воде.
Индианка омыла лицо и тело, потом подняла мокрую голову, взглянула туда, где низко над горизонтом вставала луна, и подняла руки в молитве. Затем повернулась к берегу и, преодолевая течение, выбралась из воды.
Джею
