этого ответа.
– Так это вы забирались к нам в парк? – почти с радостью спросила она. – Очень мило. Объясните, зачем вы это делали? Наступила очередь Федора смутиться.
– Хотел видеть вас, – ответил он. – Клянусь, только в этом причина моего мальчишества.
– Тятенька был зол, – призналась панночка и почему-то улыбнулась. – А мне было любопытно. Ну да теперь я знаю.
Она минуту с интересом разглядывала своего спасителя, потом заметила:
– Значит, это стук копыт вашей лошади я слышала сегодня во время прогулки! Может быть, вы просто ангел-хранитель? – и пошутила: – Дайте посмотрю, нет ли у вас за спиной крыльев.
– Я всегда желал вам только добра, – сообщил Федор. – Кажется, я чувствовала это. И три дня назад, и раньше, – отозвалась панночка и потупила глазки. Обоим сделалось неловко. Оба притихли, сделавшись похожими на двух объяснившихся влюбленных. Чуть позже панне Юлии захотелось помыть руки, и Федор помог ей спуститься к ручью. Им было хорошо вместе, они понимали друг друга без слов. В их душах пробудилось то странное волнение, которое хмелит, как доброе вино. Они брызгались водой и счастливо смеялись.
За этой невинной забавой и застал их пан Фердинанд. Стук копыт приведенных им лошадей вынудил парочку оглянуться. Оба неожиданно расхохотались: их рассмешил откровенно растерянный взгляд панича.
Глава VI. Освободитель
Узнав о том, что произошло, пан Фердинанд наотрез отказался отпустить Федора. Он пригласил его к себе.
Повинуясь не столько настойчивости панича, сколько желанию подольше побыть с панной Юлией, молодой Коллупайло согласился.
За беседой, тема которой, конечно, касалась недавнего происшествия, все трое не заметили, как очутились в Вердомичах. Весть о том, что герутевский пан приближается к воротам усадьбы, опередила мирную троицу. Ворота открыли – и молодые без задержки проследовали до самого дворца.
На крыльце поджидал пан Юзеф. В выпуклых глазах хозяина читались два чувства: удивление и злая радость. Всадники спешились, передали лошадей. Панна Юлия подошла к отцу.
– Тятенька, – сказала она, – это пан Федор, мой спаситель. Прошу любить и жаловать, – и она тут же рассказала о том, что произошло около болота.
Пан Толочко слушал, округлив глаза. Его удивляло то, что, произнося имя ненавистного ему Коллупайло, дочь улыбалась. «Черт ее попутал что ли?» – злобствовал старик. Он оглянулся на сына и вдруг обомлел: его любимец взирал на гостя так, будто был ему должен! Пан Юзеф не знал, что и подумать, – так бедняк, неожиданно получив крупные деньги, остается некоторое время сбитым с толку. Казалось, что он хотел закричать: «Да вы с ума сошли! Ведь это наш враг!» Почувствовав наконец, что пауза затянулась, бедняга распрямился и не без ехидства процедил:
– Пан Федор, говоришь. Ах, ну да, пан Коллупайло. Как же, как же, имели честь слышать.
По всему было видно, что фамилия гостя раздражает его.
