рассказов, словно именно они, представители этой фамилии, являлись главными вершителями истории своей державы. Говорили, между прочим, что за героизм и верность князь наградил их землей. Герутево, Красные Груды, Терешки – вот та вотчина, которой надлежало стать их собственностью на века.
Но при Сигизмунде I Коллупайлы пострадали. Король хоть и не отличался щедростью, но, желая укрепить власть, случалось, дарил отдаленные земли своим верным служакам. В те далекие времена в этих местах впервые поселились Глинские, Толочки, Хлебовичи, Баки. Они-то и потеснили Коллупайлов. И если последние, отстаивая свое право на землю, спосылались на указы князя, то их новоявленные соседи – на грамоты и реестры короля.
И все же не земля поссорила Коллупайлов с соседями. Главной причиной раздора стала религия. Тогда как все панство в округе придерживалось католичества, Коллупайлы упорно продолжали оставаться в схизме. Поэтому их никто не принимал, в любомаристократическом обществе над ними смеялись, с ними искали предлога для ссоры. Были времена, когда у Коллупайлов ни с того ни с сего загорались постройки, хлеба. Говорили: «Бог судит неверных». Но Бог тут был ни при чем. Виной всему являлись его недостойные дети. И все же Коллупайлы не сдавались: продолжали почитать религию дедов, молились, как и большинство бедного деревенского люда, в православных церквях и на языке народа. И, конечно, их упрямство не могло не гневить соседей…
…На следующий день к пану Юзефу приехал сосед пан Хлебович, хозяин Полонки. Старик встретил его в тенистой беседке, поведал о случившемся. Гость, не столько согласуясь с убеждением, сколько просто желая угодить, ответил так:
– Эти Коллупайлы – прескверный народ. Отщепенцы. Чтобы с нами, панством, когда позастольничать, поговорить – боже упаси! Только с чернью своей и знаются. Не люблю я их.
– А кто их любит, – поддержал лицемера пан Толочко. – Сыч – он и в Африке сыч. Ему сидеть в углу и пугать глазищами. Ну да ничего! Я его, мерзавца, еще прижму! Я проучу его! Нечего тайком в чужой огород лазить!
– Верно, стоит проучить! Чтоб знал! – поддержал подхалим.
– Каков молокосос, а! Что удумал! – с воодушевлением продолжал хозяин. – Заглядывать в окна моего дома!
– Уж не влюбился ли он в панну Юлию? – с деланной тревогой поинтересовался гость. – Если так, то всыпьте ему, пан Юзеф, пару горяченьких и от меня. Будет, шельма, знать, как глазеть на мою пассию! А нет, так я сам его накажу!
Длинные, как две курительные трубки, усы пана Толочки подскочили, он усмехнулся, заметил:
– Тоже мне, заступник нашелся. Вы, отец мой, хоть держали когда саблю? Ваши нежные ручки, небось, только и делали, что пироги мяли. Нет, – с убеждением добавил он, – в помощниках не нуждаюсь. Сам с этим щенком разберусь.
– Обижаете, пан Юзеф, – ответил собеседник. – На сабельках я этому сопляку еще и фору дам. Хозяин громко рассмеялся.
– Сопляку –
