был уверен, что это Илья-пророк разъезжает в огненной колеснице, и считал, что каждая молния, упав на землю, обжигает дьявола. Ну а когда во время грозы вихрь образовывал столб пыли, панич утверждал, что это гуляет нечистая сила, и если подобраться под такой столб и ткнуть ножом в землю, то из нее брызнет кровь… В таком возрасте он начинал верить в судьбу и ее пророческий глас. А это уже граничило с чистым безумием.
Итак, въехав на территорию усадьбы, молодые спешились и, передав лошадей конюхам, направились тенистой аллеей к дворцу, красные стены и башня которого в зелени парка напоминали в эту полуденную минуту пламя высокого костра в лесу.
– Если этот хлыщ в белой рубахе еще раз посмотрит на тебя таким нескромным взглядом, я брошу ему вызов, – деланно мрачно заметил сестре юноша.
– Ты мне не жених, чтобы расправляться со всеми, кто на меня посмотрит, – отреагировала панночка.
– Я твой брат!
– Не понимаю, откуда в тебе неприязнь к человеку, которого ты не знаешь?
– Мне достаточно знать его фамилию. Это кровное.
– Надеюсь, это «кровное» не связано с твоим хобби?
– Причем тут хобби! Просто Толочки не забывают своих врагов! Панна Юлия пожала плечами.
– У такого юного – и вдруг враги!
– Месть, как и внешность, передается по наследству.
– Подумаешь, кто-то кого-то когда-то обидел. С того времени мир обновился сто раз. Пытаясь подражать отцу, пан Фердинанд нахмурил лоб.
– Не понимаю, почему ты заступаешься, – сказал он. – Ты что, влюбилась в этого долговязого?
– Ты с ума сошел, – последовал ответ. – Я всего два раза его видела. Отстань.
– Нет, ты от меня не скроешь! Видишь, как покраснела. Кажется, мне действительно придется разбираться с ним! Дуэль, дуэль!
– Ты успокоишься, храбрец?.. Кто бы говорил! Мальчишка! Да он и разговаривать с тобой не станет! И потом, как ты можешь судить о человеке, о котором ровным счетом ничего не знаешь!
– Он мне ненавистен уже только тем, что он – Коллупайло! Жалкий приверженец схизмы. Трус-одиночка…
– Фери, не говори дурно о людях за глаза! Некрасиво! Хочешь доказать свою правоту, иди и поговори с ним.
– И пойду! И поговорю!
– Вот. И чтобы впредь я не слышала от тебя необоснованных оскорблений в адрес кого бы то ни было!
Юноша насупился. Ему не нравилось, что сестра поучает его. Он и спорил-то с ней частенько не потому, что был не согласен, а потому, что ему не нравилось ее опекунство. Он считал себя вполне взрослым. Еще в детстве, после того как умерла их мать, панна Юлия скоро освоила подобный учительский тон. С того времени ее отношение к брату не менялось.
На крыльце детей поджидал пан Юзеф.
– О чем спор? – поинтересовался он. Брат и сестра
