style="font-size:15px;"> – Белены объелся?
– Я еще сегодня ничего и никого не ел.
Симон молча смотрел на друга. Три кита, на которых стоит остров, расползлись в разные стороны, и почва ушла из-под ног. Атланты под балконами сплюнули, и балконы рухнули на бальзаковскую прическу Симона.
– А как же Древний Рим?.. – спросил Симон.
– Древний Рим мертв. Да и кому он нужен, если честно?
– Мне.
– Ну так ты и пиши о Древнем Риме.
– И тебе!
– Мне деньги нужны – собак кормить. Все, дело решенное. И кстати, принимаем тебя в авторы. А что? Давай попробуй. С твоим-то багажом!.. Только предупреждаю: никакой литературы в тексте – вещь испортишь. Все на уровне «мама мыла раму». Не более того.
– Да я такое дерьмо читать не могу – не то что писать!..
– Гордыня! – поморщился Егор.
Симон пытливо глядел на друга, но Егор был серьезен.
– Ты попадешь в ад, – сказал Симон.
– Ну знаешь!.. – усмехнулся Егор. – Это дело такое: попадешь в православный рай – не минуешь католический ад, попадешь в католический рай – гореть тебе в мусульманском аду. Безнадежно.
Помолчали.
– Ну, заработаешь денег, дальше-то что?
– Счастье.
– Счастье – это состояние души.
– Вот именно: заработаешь денег, сядешь в самолет, прилетишь на какие-нибудь Канары, ляжешь на песок – и такое состояние души – доложу я тебе!..
– Знаешь, – сказал Симон. – У меня чувство, что меня обокрали.
– Верное чувство, – согласился Егор.
– И знаешь кто?
– Знаю, не-Мармеладов.
– Нет, ты, – устало сказал Симон. – Не-Мармеладов, можно сказать, заработал. А ты меня обокрал.
Дома Симон постучался к художнику.
– Что делаешь? – спросил Симон. – Окно рисуешь?
– Фильм по видику смотрю.
– Про что?
– Про бедных, больных, дурных и несчастных. Хочешь посмотреть?
– Нет, – ответил Симон. В душе зияла озоновая дыра.
…Но свято место пусто не бывает, и ночью за Симоном приехал трамвай – дзынькнул, фыркнул и покатил по улицам, щедро усыпанным оранжевыми пятнами жерделей, и из окна их старого дома вдруг показалась Грета, замахала Симону рукой, протянула корзину – сливы, Симон! сливы! красивые, как алмаз!.. алмаз! алмаз! – кричала Грета, причем как-то странно произнося это слово – с мягким «л» и глухим «з», – и Симон недоумевал: при чем тут алмаз? какой алмаз? – и проснулся.
Сон разволновал, растревожил, к чему бы это? – подумал Симон и вдруг понял: алмаз! Да-да, конечно, алмаз!..
Звали ее Альмас.
Симон улыбнулся.
– Альмас, Альмас!.. – позвал Симон. И прислушался.
«Если б не было тебя…»
Елене Плугатыревой
– Мы все как-то склонны переоценивать роль искусства, – с досадой сказал однажды (во
