человека еще никогда не встречала. Мне с вами интересно.
– Что вам еще нужно?
– Не нравятся Зевс с Прометеем, не надо. А как вам бог Эрос и Афродита? Эрос вызывает любовь с первого взгляда. Моей внутренней биохимической лаборатории понадобилось всего несколько секунд, чтобы обработать исходящие от вас феромоны и понять, что вы идеальный отец для моих будущих детей. Кажется, я вас полюбила. За час. И такое бывает.
– Знаете что, Афродита… Ступайте… доедайте свои гамбургеры. И братца своего покормите, а то он совсем отощает на почве клинического идиотизма. В дипломаты захотел, ему самое место землекопа на стройках коммунизма. Такую девушку мог под монастырь подвести. Но и вы не лучше, не радуйтесь. Пошла вон, дура!
Феликс столкнулся у входа с толстой дамой, которая опрокинула из-за него на свои пышные груди полный стаканчик с мороженным. Закричала что-то ему в след, но он уже не расслышал. Лицо горело, поднеси спичку, вспыхнет. С удовольствием подставил его под мелкий мартовский дождь.
У обувного магазина бабка продавала точно такие же полосатые хризантемы. По сто пятьдесят рублей. «Ага, видно, у нее Носковы и отоварились».
Купил целых пять букетов. За полтинник нанял алкаша, побирающегося у входа в подземку, отнести букеты «девице, что сидит в „Макдоналдсе“ у окна с конопатым парнем».
Через пару минут алкаш выскочил из харчевни, как ошпаренный. За ним вылетела Мария Павловна, швырнула ему в спину хризантемы. Она огляделась, явно выискивая глазами Бабочкина. Но не увидела, Феликс спрятался за углом магазина.
Есть в Марии Павловне древнегреческий характер, это хорошо, – подумал он. – Выйдет из неё толк. Всё же полосатые хризантемы, лучшие цветы на свете.
Завтрак с Пикассо
Жизнь порой такие картины выписывает, что прям « Натюрморт с черепом быка» Пикассо. Я не случайно о рогатом чудище. В тот день, о котором пойдет речь, художник будто с меня списал физиономию несчастного парнокопытного с отвисшей челюстью. Так вот.
Шагаю я как-то по улице вдоль Останкинского парка. Тороплюсь. В лицо бьет первый мокрый снег, под ногами чавкает грязь, предательски скользит свежевыложенная тротуарная плитка. Настроение скверное, вспоминаю слова старого приятеля – у всех Гольфстрим, у нас экстрим.
Гляжу, на другой стороне неширокой дороги – заросший как ёжик бомж. В драном клетчатом пиджаке, замызганных коротких штанах с бахромой цвета картофельных очисток. На ногах стоптанные кеды. В руках – розовая авоська аля «перестройка, перестройка, в магазине спички только». В ней бутылка.
Вот кому действительно несладко, подумал я. Куда идет, бедолга? Видимо, в какой-то подвал или земляной схрон в парке. Где только такую сумицу раритетную раздобыл? Сейчас примет на грудь и в нирвану. А утром опять на поиски живительной влаги. Эх, довели державу до ручки. Ракеты падают, народ нищает.
На перекрестке, не дожидаясь
