раз при ней не было коробки, и она ни разу не взглянула на телевизор в углу. Но она улыбалась так, что я сразу поняла – ее сын в безопасности.
– Спасибо вам за все, миссис Эштон. Он уже на своей базе, и скоро его отпустят домой в отпуск. Я пришла сообщить вам это. Все семейство будет его встречать. Вы обязательно должны к нам прийти.
Так закончилась история моего знакомства с полевой почтой 09354. Во всяком случае, мне так казалось. В этот вечер я пришла домой поздно, и мое семейство пообедало без меня. Тем не менее, вместо того чтобы разбежаться по своим делам, они в полном составе сидели на кухне. Ждали меня. Я насторожилась.
– Что случилось?
Стивен встал. Когда это он успел так вырасти? Я уже смотрю на него снизу вверх.
– Мама, я записался в армию, – сказал мой сын Стивен.
Как это в армию? Почему? Все начало складываться в стройную картину. И неопределенность планов на будущее, и то, как легко он расстался с девушкой, и то, что он не поехал с нами отдыхать, сославшись на какую-то срочную работу. Наверное, пока мы отдыхали, он проходил собеседование и медкомиссию.
На следующий день, как обычно, я отправилась на работу. В голове снова и снова прокручивался вчерашний разговор с сыном.
– Зачем тебе это надо? – кричала я.
– Ну, мама… Ты сама меня всегда учила…
– Чему я тебя учила? Совать голову в духовку, которая вот-вот должна взорваться?
– Нет, мам. Ты учила меня не прятаться за чужую спину.
– Но я же не имела в виду, что ты должен сам искать неприятностей.
– Неприятности, мама, сами меня нашли. Они нас всех нашли одиннадцатого сентября.
Как будто это могло утешить. Я понимаю, в кого он такой. Мой отец добровольно пошел воевать во Вьетнам. Девочкой я часто ввязывалась в драки, потому что папу обзывали убийцей и агрессором. Тогда ветераны Вьетнама были не в чести. Папа садился рядом со мной, вытирал мои слезы своим платком и спрашивал: «Что ты плачешь, дурашка? Я долг свой выполнял». – «Папа, а что такое долг?» – спросила я однажды. Отец рано умер, не дожил до внуков. Стивен вырос и сам понял, что такое долг. Понял на мою голову.
Когда я в начале шестого вышла из здания почты, было темно как ночью. С севера надвигалась гроза, а мне надо было ехать домой, на юг. Я надеялась, что она меня не накроет.
Шлепнулись о лобовое стекло первые капли. Потом еще и еще, и вот уже я с трудом видела перед собой дорогу за завесой воды. Быстро заскользили дворники, я следила за ними глазами. Я следила за ними. Ширк-ширк, ширк-ширк, мой мальчик пошел в армию. Его пошлют в Ирак. Его могут убить. Ширк-ширк, ширк-ширк.
Почему все гудят? Что случилось? Как же я сюда выехала?.. Поперек движения. Совсем с ума сошла. Разноголосые гудки болью отдавались у меня в висках. Я медленно съехала на обочину и остановилась.
Не знаю, сколько я так просидела, опершись локтями о руль, обхватив голову руками, прислушиваясь к шуму дождя. Он барабанил все сильнее. Я подняла голову
