против советских, так и немецких войск – партизанили, защищая свою землю от сменявших друг друга освободителей-поработителей.
Однако, для моих родителей, во всю их прожитую жизнь, бандеровцы так и оставались бандитами…)
Даже спустя два года, когда мать моя снова отправилась в роддом, на склонах Карпатских гор по-прежнему грохотали пулемётные очереди, но их она уже не слышала, потому что её мужу пришлось уже сменить «почтовый ящик» и переехать из Закарпатья на Валдайскую возвышенность.
Причиной смены обстоятельств их жизни послужил письменный донос в Особый Отдел предыдущего «почтового ящика» от соседей по дому, в котором Галина Вакимова проживала до своего замужества.
Дом этот представлял собой одноэтажное строение из тех, что в Конотопе называют «хатами».
Размер «хаты» составлял 12 на 12 метров и половина её принадлежала гражданину Игнату Пилюте.
Половину остальной половины – дощатую прихожую, кухню и комнату, занимала Катерина Вакимова с детьми, а заключительная четверть хаты – опять-таки: дощатая прихожая, кухня и комната – являлась собственностью гражданина Дузенко.
Дочка Дузенко вышла замуж за гражданина Старикова и жить стало тесно.
Для увеличения жизненного пространства Дузенко и Стариков вызнали номер почтового ящика, куда моряк-черноморец увёз их прежнюю соседку и написали в Особый Отдел «ящика» (который занимался выявлением и арестами шпионов), что отец Галины Вакимовой, а ныне Огольцовой, был репрессирован в тридцатых годах, но непонятным образом сумел вернуться на Украину, и что во время оккупации в его доме находился немецкий штаб (и это правда: на половине Пилюты был расквартирован штаб роты вермахта), и что с приближением Советской Армии Иосиф Вакимов бежал совместно с отступающими фашистами.
Особые Отделы «почтовых ящиков» отличались особой бдительностью и цепкостью, так что родственников Иосифа, по расчётам доносителей, вполне могли раскрутить, как минимум, на ссылку.
Однако, остался неучтённым фактор времени: на тот момент Великий Вождь Народов, товарищ Сталин, уже почил в бозе и затянутые в его бытность гайки понемногу начинали отпускаться.
Разумеется, Николай Огольцов был неоднократно допрошен в Особом Отделе «почтового ящика».
Между Особым Отделом секретного объекта и Отделом Внутренних Дел города Конотопа произошёл обмен служебной перепиской, но репрессировать моего папу не стали по причине совсем уж крестьянского происхождения и ещё за то, что его очень даже слушались всякие моторы-дизели, производившие электроэнергию для «почтовых ящиков».
Вместе с тем, оставить сигнал без внимания никак не представлялось возможным, поэтому его перевели, от греха подальше, в «почтовый ящик» не граничащий с зарубежными странами…
Вторые роды Галины Огольцовой тоже произошли вне «ящика» – в ближайшем райцентре.
( … похоже, что ахиллесовой пятой тогдашних «почтовых ящиков»
