долгое лето сжалилось над моей беспросветностью и вручило меня сентябрю, когда, обряженный в синеватый костюмчик с оловянно блестящими пуговицами, с чубчиком подстриженным в настоящей мужской парикмахерской, куда мама накануне сводила меня, чтобы утром, охватив ладонью обёрнутый газетой пучок георгинов из палисадничка папиного друга дяди Зацепина, у которого чёрный мотоцикл с коляской, я пошёл первый раз в первый класс под её присмотром.
Уже и не вспомнить: мама ли вела меня за руку, или всё-таки мне удалось настоять, что я сам буду нести свой тёмно-коричневый портфельчик.
Мы спускались по той же дороге как в детсадик, с которой уже давным-давно исчезли плотные колонны зэков, и в это сентябрьское утро шагали другие будущие первоклассники с их родителями, а также школьники постарше – без сопровождения, вразнобой, разнокалиберными группками и по одному.
Но под горкой мы не свернули на широкую тропу к садику, а пошли прямо к распахнутым воротам казарм учебки, чтобы пересечь и покинуть её двор через боковую калитку, а там подняться по торной тропе между высоких сосен и серых стволов осин на взгорок, за которым опять начинался длинный спуск через лиственный лес, с болотом по правую руку, к короткому, но крутому подъёму на дорогу заходящую в открытые ворота территории школы в периметре забора из брусьев-штакетин.
Внутри периметра дорога вела к бетонным ступеням, что поперечно подымались к бетонной же дорожке в двухэтажное здание школы, с рядами широких окон.
В школу мы не зашли, а зачем-то долго стояли перед входом; большие школьники бегали туда-сюда и взрослые на них кричали за это.
Потом нас, первоклашек, выстроили в одну линию.
Родители остались за спиной, но всё-таки почти рядом, и мы ещё немного постояли со своими цветами и портфелями, пока нам не сказали встать пó-двое и идти за пожилой женщиной в класс.
Мы спотыкливо двинулись, какая-то девочка разревелась и её стали утешать на ходу: ну, что ты, глупенькая?.
Я оглянулся на маму.
Она улыбалась и что-то говорила, но уже не слышно что, и помахала мне рукой.
Черноволосая, красивая и молодая…
Дома мама всем сказала, что Серафима Сергеевна Касьянова очень опытная и очень хорошо, что я попал именно к ней.
Поначалу опытная учительница обучала нас писать карандашом в тетрадях в косую линейку, чтоб вырабатывался почерк с наклоном.
Мы писали нескончаемые строчки палочек и крючочков, из которых в дальнейшем составятся буквы.
Минула целая вечность, прежде чем учительница объявила, что вот наконец мы начинаем писать ручками и завтра надо принести их с собой на уроки вместе с чернильницами-невыливайками и сменным пёрышком про запас.
Такие ручки – изящные деревянные палочки в яркой однотонной окраске и с манжетиком светлой жести на конце, куда вставляется перо, я и без того каждый день приносил с собой в школу в деревянном лакированном пенале с продольной выдвижной крышечкой.
А пластмассовые
