плану на это утро должен был летать на высоте четырнадцати километров в совершенно другой стороне.
Управляемый опытным лётчиком-испытателем, громадный, по сравнению с тренировочным МИГом, СУ промчался рядом с заходящим на посадку самолётом и тот, захваченный турбулентностью, завертелся, как щепка в буруне, вошёл в штопор и рухнул в лес.
Звук взрыва донёсся до аэродрома.
Имеющий уши да услышит…
Фадеев – Хрущёв; Гагарин – Брежнев.
Понимающий да уразумеет…)
И снова меня занесло: взялся поведать всю правду о себе и вдруг в рассказ мой набрели посторонние лица, с которыми я в жизни не встречался и только лишь теперь понимаю, что и они – часть меня.
Ладно, хватит умничать; возвращаюсь в шестьдесят восьмой год, когда мне идёт пятнадцатый год и…)
Возмущает, что эти гады чехи, поддавшись на агитацию ЦРУ, затеяли контрреволюцию в дружном лагере социалистических государств, загородили дорогу детскими колясками и наш танкист, чтоб не наехать, круто завернул свой танк, упал с моста и погиб, о чём Центральное телевидение сообщило в программе «Время».
Потом, конечно, коммунистическая партия Чехословакии навела в стране порядок при помощи военного контингента из содружества братских стран социалистического лагеря и мы стали жить дальше…
Между прочим, в те времена Конотоп превосходил куда более крупные города по развитию телевидения, потому что у нас по телевизору показывали целых два канала: один – ЦТ, то есть центральное телевидение с программой «Время», новогодними огоньками, КВНом и хоккеем, а второй – городская телестудия, которая вещала только по вечерам, но зато кинофильмы показывала чаще, чем на ЦТ.
Поскольку цветных телевизоров тогда ещё и в помине не было, то на экран нашего отец натянул лист прозрачной слюды, но с оттенками, чтоб та придавала небу голубизны, траве – зеленоватости и так далее.
Говорили, будто сквозь эту слюду в лицах дикторов проступали более натуральные оттенки телесного цвета.
Я таких тонкостей различить не мог, хоть, вроде бы, и не дальтоник.
Такая цветоносная слюда вошла в моду по всему Конотопу и дядя Толик привёз этот лист с работы, а он был фрезеровщиком в Рембазе, где ремонтировали вертолёты и, следовательно, должны были разбираться в технических деталях…
Телеканалы переключались щелчками большой круглой ручки пониже экрана, но в дневное время и ЦТ, и городская студия показывали лишь беззвучный круг для настройки, а по всем прочим каналам шипел крупнозернистый «снег» и прыгали белые полосы.
Однако, каждый день ровно в три кто-то из технических работников конотопской телестудии включал музыку на полчаса – ноктюрн Таривердиева, песни в исполнении Валерия Ободзинского или Ларисы Мондрус, на фоне всё того же настроечного круга.
Мы – Саша, Наташа или я – непременно включали телик ради музыки, хотя записи почти не менялись и мы уже на память знали кто за кем что будет петь.
Плюс
