без очков – это ж как без… А может, это то что надо? – подумал Семён Наумович и с облегчением сказал Сидорову, что он подходит.
– Но г'аботать, молодой человек, пг'идется много! Нагонять матег'иал и изучать кавитацию… Знакомы с этим явлением? А как число Пи пг'инимается в г'асчете шага и угла скг'учивания кавитационной улитки? Сколько знаков после тг'и-четыг'надцать нужно взять? Не боитесь? Спг'авитесь? Да, кстати, как вас величать по имени-отчеству?
– Федор… Иванович.
– Вот, значит, какой вы настоящий, Сидог'ов… Федог»… Иванович, – с ироничной улыбкой рассматривал своего вновь испечённого аспиранта. – Н-да, ну что ж, попг'обуем.
Теперь на Брехмана смотрело другое, волевое лицо, уже наморщившее лоб для решения предстоящей фундаментальной задачи. Все стимулы для достижения успеха были на месте: аспирантская стипендия, ставка лаборанта, комната в общежитии и ещё как минимум три года настоящей цивильной жизни в Ленинграде. Прощай, посёлок городского типа Кебан-ёль в Коми АССР, её лесотундра с болотами и их дренажно-канавная мелиорация с замёрзшими по зиме карпами и карасями! Да здравствует непонятная, неизвестная, заумная, наверняка еврейская, но уже такая любимая вихревая кавитация!
Сидоров действительно оказался Сидоровым. Он пересдал историю КПСС с двойки на четвёрку, неожиданно уверенно получил крепкий трояк по высшей математике и математическому анализу, по механизации дренажно-мелиоративных работ ожидаемо и заслуженно получил «отлично». Философия и иностранный язык виделись Брехману очевидным препятствием в прохождении Сидоровым кандидатского минимума, но аспирант и здесь сумел удивить своего профессора. Из далёкого леспромхоза, в котором директором трудился старший брат Сидорова, в адрес институтского садоводческого товарищества «Советский водник» прибыло несколько вагонов с пиломатериалами, а первыми из рук Фёдора Ивановича накладные на дачный дефицит получили в ректорате, конечно, кафедры философии и иностранных языков. Остальные кафедры тащили самодельные лотерейные билеты и рвали на себе волосы, потеряв такого аспиранта. Теперь Сидорову хоть диамат, хоть истмат, а хоть и мат-перемат, не говоря уже про английский или немецкий, да хоть китайский – не то что кандидатский минимум, у него был в кармане кандидатский максимум. А ведь у Сидорова ещё оставался не задействованным по-крупному (продуктовые посылки с копчёными язями для студенческого преферанса под пиво не в счёт) дядя – начальник рыболовецкой артели в Сторожевске на реке Вычегда, где, оказывается, до сих пор не перевелась стерлядь. Брехман, зажмурившись и выставив наружу свой горбатый нос-клюв, представлял, какой банкет сможет закатить Сидоров с такими родственниками из Коми АССР по случаю своей защиты.
А то, что она состоится, сомневаться не приходилось. Иногда в порыве честности Брехман признавался самому себе, что с учеником ему
