задул штормовой ветер, принёсший мокрый снег. Сон мгновенно улетучился, словно его сдуло сквозняком. И опять…
«А-а-ах! О-о-ох!»
И прямо под топчаном! Тараканов осторожно спустил ноги вниз и нащупал ботинки. Сделал три крадущихся шага по комнате. Прижавшись к стене, щёлкнул выключателем, и пыльная грушевидная лампочка осветила комнату. Никого. Тараканов, борясь со страхом – «не выходи на улицу!», «запрись и не ссы!», подошёл к нарам и медленно, очень медленно начал опускаться на колени, поймав себя на мысли, что отчаянно не хочет туда заглядывать. И вдруг из-под топчана вывалился… лохматый хвост – там спала старая дворняга.
– Ах ты, с-с-сука! Вылезай давай!
Мохнатая беспородная псина сидела перед Таракановым на задних лапах, переводя свой виноватый взгляд с него на стол.
– Мало того что я ночью чуть не обосрался из-за твоих стонов, так ты ещё на мою котлету косишься!
Собака, по-человечески вздохнув, подошла к парню и ткнулась влажным носом ему в ладонь, словно говоря: «Да ладно, ночь почти прошла, не обоссался же!»
«Дзинь! Дзи-и-и-нь!»
– Студент, живой? Открывай!
Тараканов оставил дворнягу доедать котлету и вышел во двор.
– И куда ж подевалась эта сука?! – удивлялся отсутствию следов на свежем снегу старик.
– Собака, что ли? Она у меня под топчаном всю ночь проохала – я чуть не…
– Да ладно? – похоже, притворно удивился сторож. – Поумнела, не любит, когда её на ночь на улицу выгоняю, прятаться стала. Как-то раз я не сказал ночному сменщику про неё, а она ночью вернулась и как стала выть и в дверь ломиться… У того со страху – думал, что волк с кладбища забрёл, давление подскочило, скорую вызвал! Вот ведь чё бывает, а ты молодой ещё!
«Сторож, сука, специально не сказал про псину! Шуточка у них в НИИ фирменная, видимо! И этот, Самойлов, наверняка знал и не предупредил, сука!» – не спеша возвращался на факультет Тараканов. До первой лекции оставался почти час.
Кавитатор профессора Брехмана
1. Пролог. Научный… почти
Профессор Ленинградского института инженеров водного транспорта (ЛИИВТ) Семён Наумович Брехман слыл в институтской среде умным человеком, которого трудно – да что там скромничать, бесполезно! – переспорить, особенно в том, что касалось теории кавитации. В чём в чём, а в вопросах завихрения, в том числе и мозгов человеческих, Брехман был докой. В общем, был Семён Наумович, как и многие другие, ему подобные, с умными подвижными глазами навыкате, настоящим учёным. К высокому званию советского учёного и ведущего эксперта по кавитации, то бишь завихрению, не хватало только докторской диссертации. Три приятно шуршащие червонца ни к какой зарплате никогда бы не помешали! Поэтому диссертации и не хватало… многим, кстати, не хватало.
– И не думай, Брехман, писать докторскую
