«нимфу», много лет трудится, он хочет её освободить из мёртвого камня, но когда осталось снять резцом «последние покровы», он не молит Афродиту об оживлении возлюбленной, он ищет для себя самое главное – ответный свет любви в глазах «нимфы». Баратынский написал о потребности творца «нимфы» во взаимном чувстве, как условии её «вочеловечения».
Образ неподвижной мраморной статуи Дианы, представляющей в римской мифологии богиню растительности и животного мира, охоты (подобную греческим богиням Артемиде и Селене) встречаем в стихотворении Афанасия Фета «Диана» (1847). В этом стихотворении лирический герой, созерцая скульптурное изображение античной богини, ждёт, когда богиня оживёт, вот-вот сойдёт с пьедестала и «пойдёт с колчаном и стрелами / Взирать на сонный Рим». Но его надежды напрасны, Диана так и остаётся «мрамором недвижным».
Разумеется, были и стихотворения, написанные как посвящения классическим статуям, имевшимся в изобилии в Летнем саду Петербурга, в Петергофе, Павловске, Царском селе… Например, пушкинская «Царскосельская статуя» (1830):
Урну с водой уронив, об утёс её дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струёй, вечно печальна сидит.
и «Царскосельская статуя» (1916) Ахматовой:
…Я чувствовала смутный страх
Пред этой девушкой воспетой.
Играли на её плечах
Лучи скудеющего света.
И как могла я ей простить
Восторг твоей хвалы влюблённой…
Смотри, ей весело грустить,
Такой нарядно обнажённой.
Таким образом, русская литература, начиная с XVIII века и до начала XX века, обращаясь к статуарной тематике, опиралась на большой пласт мифов античности и основанных на них сюжетов, получивших развитие в западноевропейской литературе (таких как интерпретации легенды о Дон-Жуане).
XX век открылся использованием статуарной метафорики, как продолжение века XIX (в символизме Анненского, Сологуба, Андрея Белого, в акмеизме Ахматовой). Однако после Октябрьской революции скульптурная тема в русской литературе XX века резко изменила свои характеристики. Литература раннего советского периода декларирует отказ от культурных ценностей прошлого, от религии, от «старой эстетики». Образы статуй в советской литературе лишаются демонических, мистических красок. Заметно некое «панибратское» отношение к скульптурным образам, фамильярные или шаржевые интонации, в которых нередко в те десятилетия писали о памятниках.
Любопытно, что именно памятники Пушкину часто становятся объектами изображения в советской литературе 1920–1930 годов. Новые молодые литераторы, появившиеся на исторической сцене, старались присвоить себе национального кумира.
Багрицкий в картине городского ландшафта «Дерибасовская ночью. Весна» (1915), написанной не без влияние футуристов, «оживляет» одесский памятник Пушкину следующим образом:
Гранитные дельфины – разжиревшие
