в 1917 году. Пока Германия обладала значительным материально-технический перевесом над соседями, особенно над Россией, в Берлине решили воспользоваться убийством австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево как предлогом для развязывания мировой войны. Почему им следовало воспользоваться сараевским инцидентом для выступления, объяснил в своем письме к немецкому послу в Лондоне статс-секретарь по иностранным делам Германии фон Ягов. Этот письмо было написано в июле 1914 года, то есть перед самой войной. «Россия, – писал статс-секретарь, – в настоящий момент к войне не готова, а Франция и Англия также не захотят сейчас войны». Но неравенство в соотношении сил, писал он, временное, и оно неизбежно изменится. Отсюда фон Ягов делал вывод: следует нанести нокаутирующий удар плохо или мало подготовленному противнику. («История дипломатии», т. 2, М., 1963. C. 776–777).
Во Франции и Великобритании от русской армии в войне ждали многого. Там находились под большим впечатлением от растущей силы России, от ее огромных ресурсов, потенциальной мощи и богатства. Министр иностранных дел Великобритании сэр Эдуард Грей сказал при личной встрече президенту Франции Пуанкаре: «Русские ресурсы настолько велики, что в конечном итоге Германия будет истощена даже без нашей помощи России». С началом боевых действий к русской армии были прикомандированы миссии союзников. Британскую возглавил военный атташе в России полковник сэр Нокс, после войны опубликовавший свои мемуары. Его книга полна восхищения русской армией и особенно ее солдатами. «Отдельно взятый русский солдат, – писал он, – лучший солдат в мире. Он терпит холод и голод, а также переносит все тяготы без единого слова жалобы». Нокса восхищала храбрость русских солдат. Он писал: «Солдаты в целом отличаются великолепными физическими данными. Они способны совершать переходы и сражаться при столь скудном и грубом рационе, который вряд ли вытерпел любой другой европейский солдат». Нокса поражал природный оптимизм русских, который спасал их в самых немыслимых положениях в невероятной по своей жестокости войне. Но британский военный атташе не был близоруким наблюдателем. Он видел обе стороны медали – как героизм русской армии, так и поразительные черты ее ущербности. Нокс описывал «бессмысленные круговые вращения через песчаные поля и грязь», запоздалые приказы, непростительную слабость в деле организации тылового снабжения, отсутствие телефонной связи, упорное нежелание допрашивать пленных офицеров, слабость коммуникаций и бесконечно слабую организацию войск, особенно в сравнении с «безупречной машиной, управляемой прусскими офицерами».
Его коллега французский атташе отметил те же самые явления. Он писал о «плохой разведке, пренебрежении маскировкой, разглашении военных тайн, отсутствии быстроты, неповоротливости, безынициативности и недостатке способных генералов». Все эти негативные стороны проявились в первых же боях. Они отражали главные беды России – бедность основной массы населения
