тише, милая! Надо, чтобы пальчики твои стали кривыми. Один глазик ослепнет, другим будешь видеть. Не плачь, милая, не плачь доченька. Открой ротик, – велела она дочери, достала порошок из черного сундучка и растерла его на деснах девочки. – Надо, чтобы зубки твои белые стали черными и гнилыми.
Девочка заплакала:
– Не хочу, чтобы зубки стали черными. Они у меня белые и красивые. Не хочу, чтобы глаз ослеп. Не хочу! Не хочу! – рыдала девочка. – Где мой папа? Он меня любит, а ты – нет! Папочка, мне так больно! Помоги мне! Мама меня больше не любит!
Гретхен обняла дочь и зарыдала.
– Нет у тебя больше отца. Нет у тебя больше отца, – повторяла она.
– А где он? Где мой отец?
– Его сожгли на костре, – рыдала Гретхен, обнимая дочь.
– Сожгли на костре? Как фрау Марту?
– Да, как фрау Марту, и тебя сожгут, если ты будешь красивой. Надо, чтобы пальчики стали кривыми, волосы выпали, лицо покрылось гнойниками, – шептала Гретхен.
– Почему, мамочка, почему? – рыдала девочка.
– Нельзя быть красивой. Дьявол полюбит тебя и заберет твою душу, и тебя сожгут на костре.
– Сожгут на костре?
– Да, как фрау Марту и твоего отца.
Девочка окаменела.
– Я боюсь – прошептала она. – Я не хочу гореть на костре. Я не хочу быть красивой! Я вырву свои волосы, – с этими словами она схватила в кулак волосы и стала тянуть их изо всех сил. Клок волос остался в руке.
– Не надо, милая моя, – остановила ее мать, – я смазала их такой мазью, что они сами к утру выпадут, и я вымою тебе голову. А сейчас пошли, поспим, милая.
Они уснули, крепко обнявшись. Над деревней вставало солнце.
Фриц не спал всю ночь. Он пытался понять увиденное. «Что делала Гретхен? Может, ее дочь заболела, и она ее лечила, как и меня? А если нет? Если она хочет причинить зло дочери? Ведь Вольфганг оказался слугой дьявола. Может, Вольфганг хотел и душу безвинного ребенка передать дьяволу, а жена ему помогала? Что же делать? Как спасти душу ребенка и самой Гретхен?»
Он не знал как, но был уверен, что их души надо спасать. Тела их принадлежат дьяволу, но души можно спасти. Надо сообщить бургомистру, наконец, решил он. Пусть передаст Гретхен с дочерью инквизиции.
Фриц пришел к бургомистру домой. Он рассказал ему всё, что видел.
– Надо спасать их души! Ведь Вольфганг оказался слугой дьявола! Не зря же его сожгли! – заключил он свой рассказ.
В это время в комнату вошел сын бургомистра. Увидев Фрица, Конрад встревожено взглянул на отца:
– Что случилось?
– Фриц думает, раз Вольфганг был слугой дьявола, то его жена – ведьма, и надо передать ее инквизиции.
– Нет! Нет! – вскричал Конрад. – Гретхен не может быть ведьмой.
– Пусть это установит инквизиция, – не соглашался Фриц. – Пусть ее бросят в реку, и если она выживет, то ее
