где плыла.А в небе жило любопытно и бескрыло
Облако-зверь.
И самым сладким золотым крючком водило
Следом за ней.
И был над всем еще волшебный нощно-денный
Слепой удав,
Что нас так с этой летней девочкой сплетенно
Душил тогда.
Как тень ходил-бродил,
Ловил ночной кураж, —
Из нас из двух – один —
С той девочкой мираж.
Мне в детстве так хотелось папирос
Мне в детстве так хотелось папирос,
Но за прилавком злая тетя Зина
Упорно говорила: «Не дорос!» —
И прочь гоняла нас из магазина.
Нам было западло поднять бычок,
А своровать – недоставало духа.
Нас выручал один фронтовичок,
Подслеповатый и тугой на ухо.
Он нам давал, бывало, не одну,
И так волшебно звякали медали,
Что нам хотелось завтра на войну,
Хоть мы в глаза войны-то не видали.
А поиграть в нее, задрав портки,
Не позволяла школьная опека.
И мы клевали у него с руки
За гильзой гильзу горького «Казбека».
Так время шло, сжигая каждый час,
Семнадцать лет настало под гитары.
Он почему-то помнил только нас,
Хоть мы свои носили портсигары.
Он закурить нам больше не давал
И потемну в гитарном горлохвате
Ни поперек, ни в тон не подпевал —
Сидел курил, как будто на подхвате.
Скумекать было нам не по уму,
Спросить бы раз – не надо дважды в реку —
Чего ж так горько курится ему,
Что поделиться хочется «Казбеком»?
В руках его наколочная синь
Нас ни теперь, ни в детстве не пугала.
Нам ничего не стоило спросить.
Но он молчал. А время убегало.
И как-то раз растяпа почтальон
Случайно синий ящик перепутал,
И все, что должен получить был он,
Попало в руки запросто кому-то.
Потом еще кому-то. И еще.
Казенный бланк и текст без кривотолка,
Что он не враг, что он уже прощен —
К тому печать, синее, чем наколка.
Потом попало наконец к нему —
Клочком, как этикетка от товара.
Он кашлял в упоительном дыму,
Скрутив в нее табак из портсигара.
Похрустывали пальцы на руке
Вдали от нашей ветреной ватаги.
Есть прелесть, несомненно, в табаке.
Но больше, видно, все-таки в бумаге.
Монашенка
Постригалась тихо, без апломба,
Без благословения в миру.
С корочками вузова диплома
Из полнометражки – в конуру.
– Монастырский хлеб, опомнись, пресен!..
– Чур! Сутана – вечно! – не фата…
Постригалась натрезво. Без песен.
Грешная все это суета.
Скорбное, без лейбл, сукно сутаны
Терто пересудами до дыр.
Приведись удариться в путаны —
Словом
