нет! В наше время – нет! Это если в Германии или Израиле может быть… и то… Но кому он нужен этот хренов нацист. На костылях будет всю жизнь кандылять даже если ногу не отнимут.
– Отщелкался каблуками Гитлер, – процедил Новиков. – И поделом скотине!
– Да в лоб ему, промеж глаз надо было этот топор засадить, – сплюнул Гаврилов. – Один ответ. Костыли – такому награда.
К вечеру приехал военный следователь Дулькин. Это был грузный мужчина, страдающий одышкой, но ему картину произошедшего преподнесли в совершенно другом виде. Как будто пребывая в помешательстве, Валек кинулся с топором на часового, который находился на посту. Применение оружия нацгвардами было вынужденным и необходимым. Нас следователь даже не попытался допросить. Достаточно было показаний нацвы и самого пострадавшего, которого скоро отвезли в госпиталь.
Ужин задержали. Ели уже после отъезда следака. Это наверно было сделано специально, чтобы кто-то из наших не дунул в уши следователю правду как было на самом деле. Нацгварды поели раньше нас, и отсиживалась у себя в комнатах. Майор не прятался, ходил между столов, нервный всколоченный, ни на какие вопросы не отвечал, только стрелял глазами и кривился как от зубной боли.
– Потом! Все потом! Да когда же это все кончится!? Ну, за що мне все это?!!
После ужина, наши и донецкие, стали собираться группками и что-то обсуждали. Нас выдавали горящие взгляды.
– Давайте объединимся и дадим бой комендантскому взводу, – предлагали донецкие. – Все-таки нас сейчас в разы больше.
– Не стоит горячиться! – отвергали другие. – У них оружие, которые они постоянно носят с собой. Надо ждать удобного случая.
– Да что там ждать!? Что ждать!? Пока они нас по очереди через колено переломают?
– Да давайте попробуем!
– Нет! Ну, в натуре, сколько можно терпеть!!? – раздавались нетерпеливые голоса.
– Остыньте! Тут головой работать надо, – предупреждали самые осторожные.
Чувствовалось, что что-то должно было произойти, не могло не случиться, и оно произошло.
Нацгварды жили в административном здании, сооруженном буквой «Т». Они занимали с северной стороны пять комнат рассчитанных на 6 человек каждая, и у них был обособленный вход с тамбуром и широким крыльцом. Еще две комнаты в пристройке были отведены для начальства, с отдельным входом, который заканчивался небольшой террасой сооруженной в виде портика. Терраса также имела крытую галерею, перекрытие которой опиралось на колонны. Очевидно, дом имел богатую историю и принадлежал когда-то зажиточному семейству, пока не перешел в военное ведомство.
К вечеру далекая канонада поутихла, и ужасный день сменился тревожной ночью. Не было ни ветерка. Черные деревья вокруг лагеря замерли немыми истуканами, только небо на западе еще долго оставалось более светлым. Лагерь как растревоженный улей понемногу утих. Солдатский сон сделал свое дело.
