у радуги в летнем небе или вот в начавшемся непременном предновогоднем снегопаде.
Марта поймала на варежку снежинку, удивляясь её одинокому неповторимому совершенству, – оттягивала понимание, потому что оно было невыносимо простым и не совпадало с тем, с чем она жила весь этот год.
Они молча свернули в подворотню, прошли мимо машин, которые, недавно очищенные, покрывались белыми шапками, мимо контейнеров… В крыжовниковом взгляде замелькало узнавание.
– Нашёл, и ладно. Банально, но всё хорошо, что хорошо кончается. Сказки – тоже. Что же тебе теперь надо? – Марта остановилась у двери парадной.
– Летать, – сказал он снова так тихо, что она не расслышала, угадала. – Я сейчас лягу там, – парень серьезно кивнул в сторону мусорной площадки, – и буду ждать, когда ты меня опять спасёшь.
– Что же делать?
– Взять с собой. Единственное: ты можешь меня не тащить, я сам дойду до твоей квартиры…
В широкий коридор однушки вышла мама с сыном на руках.
– Не спит, чертёнок, тебя ждёт, – сказала она и осеклась, увидев чужака.
– Мы чаю попьем в кухне, недолго. Укачаешь? – Марта стянула пальто.
– Погодите, – парень вдруг сел на пятую точку, словно у него не осталось сил, расставил ноги, свесил руки с колен, подняв голову, разглядывал Мартиного сына.
Маленький хохолок будущих буйных чёрных волос, младенческая голубизна глаз уже отливала зелёным…
Мама, в свою очередь, переводила взгляд с малыша на незнакомого мужчину удивлённо и испуганно одновременно.
Марта схватила парня за воротник, подняла и поволокла в кухню.
– Сиди здесь, я сейчас приду.
В комнате она бросилась к колыбельке, к малышу. Мама отстранила:
– Холодная же, с мороза!
– Ну хоть за пяточку подержать, соскучилась же.
– Я-то думала, Мишкин, – мама покачала головой, поджав губы то ли в осуждении, то ли в недоумении. – Где ты его нашла, дочка?
– Не поверишь, на помойке! – рассмеялась Марта. Она птицей пронеслась к шкафу, сняла платье, накинула халат. На мгновение ощущение полёта вызвало краску на щеках и воспоминания о словах «дура» и «шлюха», которыми Марта ругала себя в минуты отрешения от реальности. А теперь – она знала – это чувство никуда не денется, не исчезнет, даже если его виновник снова испарится, сбежит.
Куда там…
«Сказка» стояла у окна, сложив на груди руки. На лице до идиотизма счастливая улыбка.
«Он всё понял», – подумала Марта, и это казалось ей не странным, а правильным – волшебным, словно сложились, нет, не половинки, а три части одного целого.
– Кто же ты такой? – спохватилась она.
– Тебе не передали визитку?
– А. Майер, писатель – это ты?
– Да. Тридцать семь. Не женат.
– И
