же… что-то в нем есть. С ним связаны не столько воспоминания, сколько какое-то теплое чувство. Он словно бы придает мне храбрости.
В дверь стучат. Я сжимаю фигурку в руке, встаю с кресла. Чем меньше времени остается до свидания на кладбище, тем больше я нервничаю, чуть ли не выпрыгиваю в окно всякий раз, когда в камине трещат поленья.
– Белл, вы у себя? – спрашивает Майкл Хардкасл из-за двери.
И снова стучит. Настойчиво. Как вежливый таран.
Я ставлю шахматного слона на каминную полку, распахиваю дверь. По коридору идут гости в маскарадных нарядах. Майкл, в ярко-оранжевом костюме, теребит завязки громадной маски в виде солнца.
– Ну наконец-то, – говорит он и недоуменно морщит лоб. – А почему вы еще не одеты?
– Я никуда не пойду, – отвечаю я и неопределенно повожу рукой у виска. – Мне…
Майкл превратно истолковывает мой язык жестов:
– Вам плохо? Позвать Дикки? Я только что его видел…
Хватаю Майкла за руку, чтобы он не бросился на поиски врача.
– Нет-нет, просто я слишком устал, – объясняю я.
– Может, передумаете? Там будет фейерверк, а родители весь день готовили какой-то сюрприз. Не жалко пропускать такое зрелище?
– Нет, я, пожалуй, обойдусь.
– Ну, как вам будет угодно, – произносит он разочарованным тоном; не меньшее разочарование написано и на лице. – Я вам очень сочувствую, Белл, денек выдался тот еще. Надеюсь, завтра все уладится. И никаких недоразумений больше не будет.
– Каких недоразумений?
– Ну, с убитой женщиной, – с улыбкой напоминает он. – Даниель мне сам сказал, что это недоразумение. А я, как дурак, отправил людей на поиски, пришлось отзывать. Ну, ничего страшного.
«Даниель? А откуда он узнал, что Анна жива?»
– Это ведь недоразумение, правда? – уточняет он, видя мое замешательство.
– Да-да, безусловно, – киваю я. – Ужасная ошибка. Простите за беспокойство.
– Ничего страшного, – с некоторым сомнением повторяет он. – Не принимайте близко к сердцу.
Слова его растягиваются, как резина. Он сомневается не только в моих заверениях, но и в том, кто перед ним. В конце концов, я уже не тот, с кем он был знаком, и, по-моему, он начинает подозревать, что я больше не желаю быть тем человеком. Еще утром я был на все готов, чтобы восстановить связь между нами, но Себастьян Белл, трус и торговец наркотиками, якшался с аспидами. Если Майкл был его приятелем, то как он может стать моим другом?
– Ну, я пойду, – говорит он, кашлянув. – Набирайтесь сил, старина.
Он еще раз стучит по дверной раме, отворачивается и присоединяется к потоку гостей.
Я смотрю ему вслед, обдумываю услышанное. Я почти забыл о том, как сегодня утром Анна бежала через лес, потому что предстоящая встреча на кладбище ужасает меня больше этого воспоминания. Однако же явно произошло что-то важное, сколько бы Даниель ни утверждал,
