контрастирует с синим вечерним платьем и бриллиантовой диадемой в волосах. Вообще-то, Эвелина очень красива, но почему-то стесняется своей красоты.
Она замечает, что я это замечаю.
– Не было времени переодеться после ужина, – смущенно поясняет она, отбрасывая сигарету.
– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я. – Вас же ждут на балу.
– Я сбежала. Не хочу пропускать самое интересное. – Она затаптывает сигарету.
– Это опасно.
– Тогда тем более глупо идти на кладбище в одиночку. А у меня найдется чем помочь.
Она достает из сумочки черный револьвер.
– Откуда это у вас? – ошеломленно и несколько виновато спрашиваю я, отгоняя предательские мысли о том, что мои неприятности заставили Эвелину взять в руки оружие; лучше бы ей оставаться в тепле, под защитой стен Блэкхита, а не мерзнуть здесь, перед лицом грозящей опасности.
– Позаимствовала у матери, так что лучше спросите, откуда это у нее.
– Эвелина, вам не…
– Себастьян, в этом жутком месте вы у меня единственный друг, и я не позволю вам разгуливать по кладбищу в одиночку, не зная, что вас там ждет. Вас уже пытались убить. Второй попытки я не допущу.
Я чуть не задыхаюсь от благодарности:
– Спасибо.
– Вот еще глупости какие. Это я вас должна благодарить, иначе мне пришлось бы остаться на балу, где меня бы все разглядывали, – заявляет она, поднимая фонарь. – Ну что, пойдем? А то мне не поздоровится, если я не вернусь к тому времени, когда начнут произносить речи.
Над кладбищем тяжело нависла мгла, гнет чугунную ограду, клонит деревья над покосившимися надгробиями. Могилы задыхаются под грудами гниющей листвы, могильные плиты растрескиваются, имена покойников крошатся и исчезают.
– Я расспросила Мадлен о вчерашней записке. – Эвелина открывает скрипучую калитку и входит на кладбище. – Надеюсь, вы на меня не обидитесь.
– Нет, конечно. – Я опасливо озираюсь. – Если честно, я об этом совсем забыл. И что она сказала?
– Записку дала ей миссис Драдж, наша повариха. Я с ней отдельно побеседовала. Она говорит, что кто-то оставил записку на кухне. Кто – неизвестно. Вчера там было настоящее столпотворение.
– А Мадлен ее прочла? – спрашиваю я.
– Разумеется, – с усмешкой отвечает Эвелина. – Сразу призналась, даже не покраснела. Послание было коротким: приходите немедленно на условленное место.
– И все? Без подписи?
– Да. Простите, Себастьян. Я так хотела узнать побольше.
Мы подходим к склепу в дальнем конце кладбища. Громадный мраморный склеп охраняют два разбитых ангела. С манящей руки одного свисает фонарь, мерцает в темноте, но освещать ему нечего. Кладбище пустынно.
– Может быть, Анна опаздывает? – говорит Эвелина.
– А кто тогда оставил зажженный
