традиции стал едва ли не центром приложения усилий ряда выдающихся отечественных цивилистов[182]. К сожалению, их глубокие и интересные исследования по необходимости носили во многом идеологизированный характер, а главное – уводили далеко в сторону от юридической проблематики вещного права, которая до сих пор остается наименее разработанной частью отечественной цивилистики. А поскольку цивилисты уделяли политэкономической трактовке категории «присвоение» и ее связям с понятиями «общественное производство», «производственные отношения», а также углубленному анализу иных экономических категорий едва ли не больше внимания, чем экономисты, в отечественной экономической литературе появилось даже мнение о том, что собственность является юридической, а не экономической категорией[183].
Отождествление экономических и юридических отношений собственности имело следствием традиционное для экономической литературы того времени преобладание «вещного» подхода, при котором в качестве объектов отношений присвоения рассматривались главным образом материальные блага («средства производства» и т. д.), т. е. вещи, а «нематериальные блага» товарного характера (различные права требования, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные услуги и т. д.) по существу оставались за рамками рассмотрения. Между тем экономическое и научно-техническое развитие давно привело к необходимости признания объектами присвоения (но не права собственности) не только вещей, но и других товаров, прежде всего таких нематериальных благ, как различные результаты интеллектуального творчества.
Реакцией на сложившееся в науке отождествление объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей) с объектами экономических отношений собственности (товарами) стало появление предложений о «выводе отношений собственности за их традиционные «вещно-имущественные» пределы»[184]. Применительно к экономическим отношениям собственности (присвоения) такой подход не вызывает сомнений, но применительно к правовым отношениям он ведет к серьезным недоразумениям, основанным на смешении экономических и юридических категорий. Так, сторонники указанного подхода предлагают выделять различные «формы волевых отношений собственности», в том числе отношения «вещественной и невещественной имущественной» собственности наряду с «управленческой формой собственности»[185]. Но юридически это прямо ведет к смешению оформляющих эти отношения различных правовых режимов: вещных, корпоративных и обязательственных (договорных) прав.
С экономической точки зрения можно говорить о том, что «в коммерческих корпорациях имеет место… «раздвоение» собственности на собственность участников в отношении стоимостной части имущества и собственность самой организации на эту же стоимость, а также на реальную часть (производительный капитал)», хотя вряд ли при этом возникает «долевая собственность участников», органически связанная с собственностью
См., например:
См. особенно:
