быстро миновал, однако очаг приобрёл хроническую форму. После этого стало окончательно ясно, что здоровье молодого француза серьёзно подорвано. Было время, когда его активная жизнь проходила от приступа до приступа, от обострения к обострению…
Из письма Ж. Дантеса Якобу ван Геккерену, декабрь 1835 года:
«Теперь, благодарение Богу, я совсем не страдаю. Да, я закутан во фланель, как женщина, выздоравливающая после родов, но в этом есть двойное преимущество сохранения тепла и заполнения пространства под одеждой, которая висит на мне как мешок из-за того, что я так страшно похудел. В этом письме я предлагаю тебе отчет о моей теперешней жизни: я каждый день ем дома, мой слуга договорился с поваром Панина, и мне присылают очень хорошие и обильные обеды и ужины за шесть рублей в день, и я уверен, что смена поваров идет мне на пользу, поскольку боли в желудке почти совершенно исчезли» [21].
За своё легкомыслие приходилось жестоко расплачиваться. Рано или поздно наступает время собирать камни…
Как было сказано, последней страстью Дантеса стала замужняя дама Натали Пушкина. Сам Александр Сергеевич к этому времени превратился в маститого, известного как в стране, так и за её пределами писателя и поэта. Под одной крышей сошлись Ум и Красота, Вулкан и Венера. Для стороннего наблюдателя семья Пушкиных являла собой образчик идеального брака – сочетание воздушного с плотским; хотя на самом деле чета, растившая четверых детей, переживала самый что ни на есть семейный кризис. Уму очень не хватало душевной широты, интеллигентности; Красоте – публичности.
Долли Фикельмон, сентябрь 1832 года:
«Госпожа Пушкина, жена поэта, пользуется самым большим успехом, невозможно ни быть прекраснее, ни иметь более поэтическую внешность, а между тем, у нее не много ума и даже, кажется, мало воображения» [22].
В какой-то момент супругам стало тесно. Вместо того чтобы полностью отдать себя Музе и Пегасу, поэт вынужден был раз за разом всё откладывать «на потом», чтобы обеспечить безбедное существование семьи и «достойное» появление очаровательной жены на очередном великосветском балу. Сама же Натали, как она считала, буквально задыхалась от «семейного быта». Она «жила от бала до бала»; ведь только там можно было показать себя во всей красе. В двадцать с небольшим есть что показать: блеск глаз, румянец щёк, пухлость губ и нежность кожи. О, как этих бессловесных свидетелей молодости и счастья не хватает потом, когда тебе, о ужас, за тридцать пять…
Судя по всему, на этот раз Дантес увлёкся по-настоящему. Если же верить его переписке с приёмным отцом, так оно и было. Завоевать сердце красавицы стало вожделенной мечтой француза.
Но для начала следовало войти в ближний круг Пушкиных. Несложная, на первый взгляд, задача имела одно отягчающее обстоятельство, имя которому – муж. Для любовника (пусть даже будущего) супруг обожаемой им женщины – всегда препятствие,
