держателя мира,
за Аполлона и муз.
И напоследок —
мы Дионису хвалу вознесем,
вечному, смертному богу.
Ветер
Маленькая поэма
I
Этот же ветер, вплетающий солнце в листву,
этот же ветер, мешающий небо и море,
этот же ветер, целующий губы твои,
этот же ветер, несущий молчанье пустыни,
этот же ветер – который сейчас у меня,
у меня на глазах, незримый, танцует,
этот же ветер, бессмертный и смертный,
этот же ветер, но в ту же секунду – иной,
этот же ветер, любимая, мы услышим с тобой,
этот же ветер, любимая, вплетет солнце в листву,
этот же ветер, любимая, смешает небо и море
(это мы будем небом и морем),
этот же ветер, любимая, будет нашим с тобой поцелуем
(мы будем его поцелуем)
Это же ветер, любимая, развеет слова по пустыне
(и пустыня не будет безмолвной)
Этот же ветер, любимая, будет всегда танцевать,
нашими взглядами будет потом танцевать,
нашими взглядами – будет, незримый,
нашими взглядами будет, бессмертный и смертный,
этот же ветер, любимая, бывший и сбывшийся в звездах,
это он, это он уже здесь, это он – еще будет.
II
Ветер рождается там, откуда падают звезды,
там, где небо роняет слезы
на тела изумрудные снов и полей,
там, откуда низвергается пламенем солнце
в самые звонкие раны
радости, осеняющей лики морей,
там, откуда вырывается голос каждого,
одинокий – ибо голос и есть одиночество,
воплощенная жажда рукопожатия,
поцелуя, объятия, взгляда, улыбки – ответа,
или хотя бы отзвука, просто эха.
III
Тот ветер я не забуду:
снег еще сиял на земле, почти обнаженной,
на земле, помнящей тебя еще девочкой.
И ветер тоже помнил тебя такой.
Белые звезды снега. Золото вздохов солнца.
Страстный ветер, холодный ветер, яркий ветер.
А синева была натянута, как струна.
Как струна, было натянуто мое сердце.
Ветер был такой яркий, что слепил глаза.
Мои глаза. И твои глаза.
И твою улыбку.
Холодный ветер, страстный ветер.
Обжигающий ветер.
А еще – он помнил,
как девочкой ты бегала по этой земле.
А теперь (то есть: тогда)
он запоминал,
как наши тени сливались на этой земле,
на этой земле – в одну.
Тот
