грянуло со всех сторон.
Тени неслышно подплыли к покрывалу, встали по обе его стороны.
Мантия пролетела над ними, уронив одну из роз перед черной материей. Огненный цветок ударился о лед и разбился, подобно живой плоти, что рвется от сильного удара, растекся теплой кровью. Та стала просачиваться вниз, в глубь ледяной толщи, красной струйкой. Раздался сильный скрежет, словно сотни когтей царапали по стеклу, колодезное эхо усиливало и без того невыносимый гул. Лед был разомкнут как раз по этой цветной линии: теперь на месте упавшей розы зияло отверстие, глубокий покатый ход спускался вниз к янтарному озеру. Стучащие тени подхватили черный сверток и сбросили его в прозрачный тоннель. Тяжелыми рывками, долго, с мертвой осторожностью скатывался тот вниз. На ледяном полу остался лежать обломок телесного цвета.
– Как посмели вы!
Казалось, что тени сжались от этого взрыва голоса: метрономы перестали бить привычный размеренный ритм, звук их превратился в отдаленную барабанную дробь. Красная Мантия подлетела к тусклому осколку, задев его полой. Тотчас бледный обломок, словно живой, начал вскарабкиваться по складкам материи. Достигнув прорези, из которой попрежнему выглядывали оранжевые розы с заостренными лепестками, он забрался в разомкнутый бутон одной из них. Молодой, едва распустившийся цветок с жадным нетерпением сомкнул плотные лепестки. Мрачно проплыв по тоннелю, сверток неуправляемым грузом упал в озеро. Янтарные воды разбились, беспокойными разводами замкнув несколько кругов. Через некоторое время, сменив множество красок, вода стала прозрачной. Покрывало всплыло на поверхность, потеряв свое содержимое. Черной оправой растянулось оно по всему озеру, на дне которого, раскинув руки в стороны, лежал человек. Среди россыпи морского скарба: ракушек, мелких камешков, жемчуга и разноцветных звезд, тело его походило на огромную раковину, со всех сторон облепленную водорослями.
Глава 3. Цветные слезы
Азраил лежал на полу. Глаза его были закрыты, мысли ровны. Как частокол походили они одна на другую: безвкусные, бесцветные, не распознанные, не ощущаемые мысли. Все сильней и сильней вбивались они тупым безразличием в размягченную, еще дрожащую от непонятных одолевавших чувств душу. Все плотней и плотней лепились друг к другу ровные колышки, становилось душно. Слышно было, как стук, сначала такой болезненный, четкий, постепенно стихал, расплавлялся, смешивался с незаметным дыханием. Азраил то ли засыпал, то ли умирал, ему было все равно. И нельзя сказать, что страшно, напротив – даже хорошо. Сладкая дремота витала над тяжелыми веками. На мгновение Азраилу показалось, что на висках у него, по обе стороны сидят черные птицы и делят между собой красную ленту острыми клювами. Ее кончики неприятно щекотали нежную кожу вокруг глаз. Еще мгновение, и лента разорвалась бы надвое: было видно, как несколько порванных нитей в ее кровавом плетении уже расползались в стороны.
В дверь постучали.
