Документ подлежит возврату при выходе». И незаполненная графа: «Подпись принимающего лица».
– Рад встрече, Питер. Привет. Вы, по-моему, немного опоздали, но ничего страшного.
Лодер в белом воротничке ждал его возле барьера, тайком приподнявшись на цыпочки, чтобы при росте в полтора метра выглядеть хоть чуть-чуть солиднее. Во времена Хозяина этот этаж напоминал оживленную улицу в час пик.
Сейчас вход был перекрыт барьером и вахтер с крысиным лицом тщательно проверил пропуск Гиллема.
– Боже мой, и давно вы обзавелись этим монстром? – спросил Питер, остановившись у сверкающей новой кофеварки. Две девушки, наполнявшие стаканчики, обернулись и сказали: «Привет, Лодер», уставившись на Гиллема.
Высокая напомнила ему Камиллу: те же едва тлеющие глаза, будто живой укор мужской неполноценности.
– О, вы не представляете, сколько человеко-часов это сберегает! – тут же воскликнул Лодер. – Поразительно. Просто поразительно. – И, охваченный энтузиазмом, чуть не сбил с ног Билла Хейдона.
Билл как раз выходил из своего кабинета – шестиугольной башенки с окнами на Нью-Комптон-стрит и Чаринг-Кроссроуд. Он направлялся в ту же сторону, что и они, но двигался со скоростью меньше километра в час, что в помещении было для Билла предельно быстро. На улице – другое дело, Гиллем не раз это замечал: и на учебных сборах в Саррате, и один раз во время ночного десанта в Греции. На улице Хейдон становился подвижным и энергичным; его выразительное лицо, которое в этом казенном коридоре выглядело сумрачным и задумчивым, на свежем воздухе будто носило отпечаток всех тех заморских краев, где ему приходилось работать. А им не было числа: к непреходящему изумлению Гиллема, он не знал такой оперативной точки, где бы не ступала нога Хейдона. Раз за разом, выполняя собственную работу, он с ужасом натыкался на свидетельства необычных достижений Билла. Год или два назад, все так же работая в морской разведке, Гиллем, одной из задач которого было организовать группу береговых наблюдателей для китайских портов Вэн-чжоу и Амой, к своему удивлению, обнаружил, что, как ни странно, в тех же самых городах до сих пор живут агенты, завербованные Биллом Хейдоном еще во время войны в ходе одной, теперь уже забытой, операции; к тому же у них в тайниках остались радиопередатчики и все необходимое снаряжение, и с ними вполне можно было возобновить контакт. В другой раз, копаясь в документах участников «силовых операций» Цирка времен войны и испытывая скорее ностальгию по прошлому, чем профессиональный оптимизм в отношении будущего, Питер дважды наткнулся на оперативный псевдоним Хейдона в двух разных протоколах: в сорок первом он выводил французские одномачтовые рыбацкие лодки из устья Хел-форда; в том же году, работая в паре с Джимом Придо, он налаживал курьерскую связь через всю Южную Европу от Балкан до Мадрида. В глазах Гиллема Хейдон принадлежал к тому неповторимому, увядающему поколению Цирка, что и его родители, и Джордж Смайли – исключительному, даже аристократическому, как в случае с Хейдоном, – которое
