при участке. Он выключает мотор, расстегивает ремень безопасности, но остается сидеть. И говорит:
– Я «гуглил» насчет Хебера. Не считая пары профилей на наци-форумах, все на удивление тихо.
– И что в профилях?
– Ничего нового. AFA, судимость, ученый, социолог… и бла-бла-бла… Я думал было связаться с автором профиля, но вовремя понял, что это пустая трата времени.
– Да, похоже на то.
Люминисцентные лампы мигают, отчего низкий потолок гаража как будто опускается еще ниже. Я спрашиваю себя, успеем ли мы выскочить наружу, если одна из опор не выдержит и потолок обрушится. Подобные мысли в последнее время навещают меня все чаще. Я никому о них не рассказываю.
– Здесь что-то не так, – говорю я.
– Опять предчувствия?
Бирк замолкает надолго, а потом добавляет:
– У меня тоже.
Перед дверью моего кабинета стоит мужчина в черном костюме и белой рубашке с узким черным галстуком. Его светлые волосы зачесаны назад. Издали мужчина выглядит совсем неплохо, но вблизи замечаешь складки и неопрятные пятна на костюме и то, что крашеные волосы у корней седые. Он выглядит как человек, решительно на что-то настроенный, но забывший, на что. Увидев меня, мужчина слабо улыбается и вынимает руку из кармана брюк.
– Лео Юнкер, не так ли?
– Он самый.
Я пожимаю его сухую, холодную ладонь.
– А вы?..
– Пауль Гофман.
– Гофман… – повторяю я. – Что-то знакомое.
– Найдется для меня минутка? – спрашивает он.
– Вы работаете в полиции?
– Можно сказать и так.
Он косится на запертую дверь.
– Может, поговорим там? Я не займу у вас много времени.
– Я очень занят. Собственно, о чем пойдет речь?
– Видите ли… я здесь, чтобы помочь вам.
Я так и замираю на месте.
– Помочь? Мне? В каком это смысле, интересно?
– В самом прямом. – Он быстро моргает, переводя взгляд то на ключ, уже вставленный в замочную скважину, то на меня. – Речь пойдет о Томасе Хебере.
Ах вот оно что… Значит, подоспело подкрепление.
Взгляд у Гофмана пронзительно-ясный, отчего голубые глаза кажутся почти белыми. Точнее, прозрачно-голубыми, как сверкающий на солнце лед. Мне не нравится этот цвет.
Его взгляд скользит по комнате, от стены к стене. Как будто, изучая интерьер, господин Гофман рассчитывает больше узнать о хозяине кабинета. Напрасно. Едва ли в этой обстановке отыщется деталь, проливающая свет на мою индивидуальность. Кроме разве что кофейной чашки или пустой пачки из-под сигарет.
– Тринадцать дней назад я приступил к работе после вынужденного отпуска, – говорю я, словно это обстоятельство должно каким-то образом меня извинить.
– Я знаю, – отзывается Гофман и кладет ладонь на спинку деревянного стула. – Присесть можно?
– Разумеется.
