style="font-size:15px;"> – А что хотелось бы ответить?
– Такие жесты могут позволить себе только очень богатые люди. Но это – не ответ, это мое личное мнение. Может быть, я ошибаюсь, но мне часто кажется, что в наш адрес – я имею в виду весь бывший СССР – журналисты гораздо чаще позволяют себе не очень корректные вопросы. И сами это прекрасно знают. Иначе чем объяснить, что задают их не в официальном порядке, а стараются дождаться окончания пресс-конференции и ущипнуть побольнее, вынудить признать, что мы – нищие. Вот и стараюсь пореже с вашим братом встречаться.
– Я, честно говоря, была склонна списывать вашу неразговорчивость на пресс-конференциях на незнание языка.
– Я говорю по-немецки. Учила в школе, а сейчас постоянно есть разговорная практика. И уже не первый год думаю о том, что пора приниматься за английский. Но пока не получается – просто не хватает времени. И тяжело – без элементарной основы. К тому же во время таких соревнований гонка отнимает все. Нет желания даже выходить из комнаты: поела, почитала – и спать, спать, спать.
Расставались мы друзьями. И я отчетливо понимала, что спортсменов, в которых я влюблена отчаянно и бесповоротно, стало на одного больше…
В Лиллехаммере, впрочем, я любила весь мир, и он отвечал мне взаимностью. Накануне женской эстафетной гонки ко мне вдруг подошел норвежец, отвечавший за организацию работы лыжного пресс-центра.
– Слушай, ты завтра очень занята?
– А в чем проблема?
– Понимаешь, я вот тут подумал: мы ведем стадионный репортаж для зрителей на четырех языках. А на русском – нет. Но ведь именно ваша женская команда – самая-самая. Если ты не против, мы могли бы это исправить…
Получив согласие, норвежец деловито объяснил, что в день эстафеты мне следует быть на стадионе за два часа до начала гонки. Дополнительную служебную аккредитацию он гарантирует, но будет жесткий контроль: ждут короля Норвегии Харальда Пятого.
Утренние инструкции тоже были жесткими. Внимательно слушать, что именно говорит информатор на английском, немецком, французском и норвежском языках, затем в микрофон дословно переводить все сказанное на русский.
Провожаемая этими напутствиями, я направилась в главную комментаторскую будку стадиона.
Но как только на стартовой позиции появились четыре российские гонщицы, у меня, что называется, «сорвало крышу».
Первую половину дистанции, пока на лыжне были Елена Вяльбе и Лариса Лазутина, я еще как-то держалась, позволяя себе, как бы невзначай, нейтральным тоном добавлять к официальному тексту превосходные эпитеты по отношению к каждой из российских спортсменок и всей российской команде в целом. Но когда на стадионе показалась Нина Гаврылюк, которая мчалась к финишу третьего этапа вплотную за норвежкой Элин Нильссен, тормоза отказали напрочь.
– Рви ее, Нина, – истошно орала я в микрофон. – Вперед, Россия! Лю-ю-ю-ба, давай, миленькая! Девчонки, вы – лучшие!!!
Возможно,
