по имени Майк – обладатели самого высокого IQ в нашей школе – поспорили о том, кто из них умнее. Их коэффициент интеллекта мог различаться не более чем на пару баллов, но в той группе умников все считали, что это много и серьезно. Они оба повернулись ко мне и спросили, кто умнее. Я много лет знала Майка, но Барри, будучи моим парнем, самодовольно подумал, что я приму его сторону.
Я поразила его, сказав: «Майк определенно умнее тебя, Барри».
Не веря своим ушам, Барри воскликнул: «Что? Как ты вообще могла такое сказать? Ты же меня видишь каждый день. Тебе известно, насколько я умен. Кому, как не тебе, это знать!»
«Да, – ответила я, – именно поэтому я уверена, что Майк умнее. Он сделает что-то из своей жизни, а то, что я знаю о тебе, подсказывает, что ты, скорее всего, разобьешься и сгоришь».
Позже мы с Барри разошлись, но остались друзьями и часто общались по телефону. Он также писал мне, когда я училась в университете. Но я держалась от него подальше. Больше не хотела иметь ничего общего с наркотиками. Знала, что если не изменю свою жизнь, то она разрушится.
Не знаю, как сложилась судьба Майка, но Барри умер от передозировки в двадцать пять лет. За несколько лет до этого покончила с собой его сестра. Когда пришло известие о ее гибели, мне стало плохо. Мне было очень жаль ее, и я сильно забеспокоилась о том, как это повлияет на Барри. Когда он умер, я просто очень сожалела, что ни я, ни кто-либо другой не смогли ничего сделать. Я так надеялась, что он заставит себя свернуть с пути, по которому шел. Начавшись как забава, наркотики превратились в смертельную опасность. И у брата, и у сестры была, казалось бы, идеальная, богатая жизнь – но оба загубили ее в таком юном возрасте. Я с ужасом думала об их родителях, потерявших обоих детей. Для меня было непостижимо, как можно перенести такую трагическую и бессмысленную потерю. Я сама уже растила трехлетнего ребенка, когда умер Барри, и не могла себе представить, как его мать все это переживет.
Итак, встречи со смертью начались с маленькой девочки, которую я не очень-то и знала, а затем все чаще происходили в кругу моих друзей; эти события лишь подогревали мое желание что-то понять. Было ясно, что невозможно отрицать близость смерти и притворяться, что она никогда не настигнет меня и всех, кого я люблю. Частота и неизбежность неизменно становились темой моих размышлений и побуждали к поиску.
У моего поколения не было авторитетов или проводников. Мы не доверяли никому, кто имел отношение к государственной власти или церкви, да и вообще никому старше тридцати лет. Думаю, та же самая молодая энергия, которая тогда была настолько рассеянной и неконтролируемой, могла бы привести к глубоким и прочным преобразованиям как внутри нас, так и в мире – будь у нас хорошие руководители или наставники, способные помочь, направить эту энергию на что-то конструктивное.
Незадолго до того, как ко мне в руки попала «Автобиография йога», я заинтересовалась медитацией, почти несовместимой со всей тогдашней
