style="font-size:15px;"> Она не испугалась и повела себя точно так же, как впоследствии вела себя Елизавета, применяя знаменитую тактику при столкновении с министрами или парламентом. Мария заявила, что нуждается в совете. Кардинал Лотарингский отсутствовал, а ее шотландские дворяне еще не прибыли, и без их важных «пожеланий и советов» она не сможет обойтись, поскольку «вопрос слишком серьезен для правителя ее возраста».
Трокмортон попробовал настоять на своем, но Мария возразила, что «не должна отвечать» за договоры, в составлении которых не участвовала. Затем она переменила тему, обвинив Елизавету в нарушении обещаний, поскольку в прошлом году та получила ее портрет в deuil blanc, но не прислала свой. Мария очень тонко намекнула Трокмортону все-таки привезти обещанный ответный подарок.
Это прозвучало как предупреждение, потому что, по мнению Марии, обмен портретами символизировал ее предложение начать отношения с чистого листа. Если в портрете будет отказано, а требования ратификации договора не отзовут, это будет означать, что все прочие обязательства аннулируются.
Послы предприняли еще одну попытку встречи на следующий день, 19 февраля, но Мария не поддалась на их уговоры. Она цитировала афоризмы об обязанностях правителей, которые узнала от своих учителей, проявляя максимальную осторожность и настаивая, что всегда должна «получать советы» в делах, касающихся короны и государства, используя благоразумие как предлог, чтобы затянуть с ответом.
Кроме того, Мария нанесла один серьезный удар. Она предупредила Бедфорда, что если она будет относиться к своим дворянам пренебрежительно, обходясь без их советов, как это предлагает он, то в будущем они поведут себя так же дурно, как раньше, когда подняли мятеж против ее матери.
Марии удалось сохранить достоинство – но не более. Елизавета, если ее не принуждать, вскоре обязательно пошла бы на уступки, поскольку, как и Мария, прекрасно понимала сомнительную природу Эдинбургского договора.
Но существовало и серьезное препятствие. Самым яростным противником Марии был Сесил. Для него отказ шотландской королевы ратифицировать договор был равнозначен враждебному действию. По его мнению, это означало только одно – Мария отказывается признавать Елизавету законным правителем Англии – и укрепляло его убежденность в том, что именно Мария была главной движущей силой католического заговора с целью свергнуть и убить королеву.
Мария покинула Фонтенбло в середине марта и отправилась в трехмесячное путешествие, чтобы попрощаться с семьей. Это был типичный для нее жест, хотя реакция семьи на него оказалась неоднозначной. Тетушки сочувствовали. Они видели, что Мария решилась на отважный и смелый шаг: оставить знакомый и привычный мир и отправиться в Шотландию, где уже не было матери, которая бы встретила и приняла ее. Дяди не понимали и не одобряли ее намерений, и, возможно, поэтому маршрут ее путешествия получился несколько хаотичным.
Сначала
