староверы надеялись, будто никому они не занадобятся в такой таёжной дикой глуши.
Когда при наркоме Ежове завели здесь новый лагерь для классовых злыдней, то есть врагов народа, сюда же определили социально близких к себе пролетариев-уголовничков. К какому классу отнесли староверов, история умалчивает. А сам бывший скит облюбовало вертухайское начальство – для офицеров охраны и кое-кого еще, приближённого из вольнонаёмной обслуги.
***
Из тринадцати домов оказалось заселено только восемь. Сообщив эту информацию, майор лёгким движением распахнул деревянную дверь, массивного и старинного вида:
– Заходи! Заходи, Андрей Казимирыч! И чемоданчик свой заноси!
Капитан медлить не стал, только снег с подошвы обстучал.
– Жильём мы богаты, а этот дом самый ухоженный. Прежние квартиранты съехали, но чистоту и порядок после себя оставили, – при последних словах Бабр почему-то замялся, покачал головой и отвернулся.
– Ух, ты! Да тут прямо хоромы! – не сдержал восхищённого возгласа Сташевич.
Ещё в Москве, едва получив назначение, капитан был уверен в трудностях с жильем в этом медвежьем углу. Он не удивился, если бы его поселили при казарме, в каком-нибудь закутке для холостых офицеров. Верхом ожиданий была каморка в перенаселённом бараке, с тараканами и запахами общей кухни.
Здесь же просторный зал казался жилым. Как и в двух смежных комнатах, обстановка состояла из кое-какой мебели и даже предметов роскоши – в горнице имелся старинной работы резной стол со стульями, а на полках приткнулись несколько книжек. Рядом с ними замерли шесть неизменных «мещанских» фарфоровых слоников. Обязательный седьмой, видимо, куда-то подевался или разбился. Стены тоже голыми не остались, их украшали чьи-то фотографии.
Главным было не это. К вящему удовольствию нового жильца, в дальней комнате оказалась роскошно-просторная железная кровать. С четырьмя большими тускло-серебристыми набалдашниками на спинках, панцирной сеткой и матрасом, она притаилась в углу.
– Ну? Как тебе домик? А, Казимирыч? – довольный произведённым впечатлением, щедрый хозяин лагеря ухмыльнулся.
– Всё замечательно, товарищ майор. Только у меня такое чувство, будто здесь кто-то живёт, – смущённо пожал плечами Сташевич.
– Жили-пожили, да съехали. Уж третий месяц пошёл, – не стал вдаваться в подробности Бабр. Он отвернулся и, явно меняя тему, добавил: – Ты вот что, Андрей Казимирыч. Давай без чинопочитания. Надоело! Иван Петровичем меня кличут. Понял?
Андрей кивнул, а начальник мотнул головой в сторону лагеря:
– Это там, «за колючкой», я тебе товарищ майор. А здесь мы не на службе… Кстати! У тебя и соседи замечательные. Даша Громова в соседнем доме проживает. Сын у неё есть, пятый год мальцу. Синеглазый такой… Ангелочек светленький. Весь в мамку. Одинокие они.
– Отчего так?
