определена, руководитель очень сильный, без труда протащит, лишь бы я там глупостей не написала. Но потом что? Я ведь преподавать не хочу, других мест для остепененных – раз-два и обчелся. А в издательствах от степени никакого прока нет. Главное не то, что у тебя в бумагах, а как работаешь. Вот и сомневаюсь, зачем мне надрываться. Мой шеф – ученый старой закалки, ему не понять, как можно не стремиться к науке, к ученой степени.
– А в издательстве все нормально? Сейчас ведь сокращения пошли.
– Тут все нормально, главред за меня держится обеими руками. Я ему план из болота вытягиваю.
– Тогда сиди, не дергайся. Впрочем, кто тебе мешает потихоньку и над диссертацией работать? Хотя бы для души.
– Наверное, ты права. Будь что будет.
Распрощались, договорившись созвониться и понимая, что, может быть, и не придется больше встретиться.
Работа шла своим чередом, книги все плодились и плодились у меня на столе. Я была назначена заместителем главного редактора, немного добавили зарплату, но просиживала над чужими рукописями целыми днями, как и раньше. В конце года директор издательства объявил, что нашей редакции теперь разрешили публиковать не только литературу на производственные тему. Дело в том, что книготорги начали отказываться от навязываемых тиражей. У них самих дела шли неважно. Мы резко, на порядок, сократили тиражи выпускаемой продукции, и наш финансовый план, как и план всего издательства, сразу затрещал по швам. Начинались новые времена.
Если раньше наш портфель был всегда переполнен, мы с трудом успевали просмотреть все предложения, отсеивая значительную часть из них, то теперь готовы были печатать многое, лишь бы была надежда на реализацию. Раньше авторы гонялись за нами, теперь мы гонялись за авторами, предлагавшими «макулатуру». Так мы со смехом называли когда-то детективы и женские романы. В издательстве пошли сокращения. Сокращали сначала вспомогательный персонал, затем редакторов и корректоров. Благо, что у нас некого было сокращать, многие сами уволились заранее.
Первого «макулатурного» автора привела я. Однажды у Валентина Павловича на Плющихе мы обсуждали план заключительного параграфа второй главы моей диссертации. Присутствовал и делал короткие, но дельные замечания бывший докторант Валентина Павловича профессор Малышев.
К его замечаниям я прислушивалась очень внимательно. Последнее время Валентин Павлович был рассеян, почти всегда соглашался с моими словами, и я чувствовала, что он уже практически не может или не хочет воспринимать чужие мысли. Странно, ведь ему всего семьдесят восемь. Викентий в его возрасте был еще совсем бодрый. Я тогда не знала, что Валентин Павлович давно серьезно болен. Кроме того, он предупредил меня, что, скорее всего, передаст руководство мой диссертацией Малышеву. Владимиру Ивановичу Малышеву он передал кафедру несколько лет назад даже формально. А фактически тот руководит кафедрой уже много лет.
И вот мы закончили обсуждение,
