те крест!
– Не клянись…
Шли долго, лес, лес, всюду лес, один и тот же, ни конца, ни края.
– Сдохнем здесь!..
– Не сдохнем. – Старик остановился, вскинул голову, прикрывая глаза рукой, долго глядел на солнце сквозь едва разомкнутые пальцы, – не пойму я, куда оно идет, не понимаю! И час, и два – все на месте стоит, не движется будто, а не может не двигаться, не может!..
– Не ори.
Земля, засыпанная трухой, выровнялась, теперь не было намека на какую-нибудь высоту, которой искал старик, теперь они шли, только потому, что понимали – надо идти, шли куда-нибудь, неизвестно куда. Впереди шел Николай, старик плелся сзади, усталость наваливалась на обоих, усталость, которой недавно не было следа, теперь ложилась на плечи свинцом. Так шли час, может быть, больше, впереди замаячили кусты, полный живой, темной зелени овраг будто распахивался им навстречу – путники переглянулись, Николай собрался было шагнуть в кусты.
– Стой. Не лезь, а вдруг там круто, не выбересся потом. – Старик пошел по краю, по краю, – в толк не возьму, уж не тот ли это овраг, от которого ушли мы пару часов?..
Старик не договорил, замер, встал, машинально отирая рот, Николай приблизился, заглянул в овраг – на небольшой глубине, метрах в двух с половиною, в яркой зелени трав, никак не вязавшейся с окружающим мертвым лесом, в странных, причудливых позах лежали трое низкорослых мужчин, трое из тех, которых видел он позавчера. Все они были мертвы, у всех троих отсутствовали головы.
– Мирные, говоришь?.. – Николай взглянул на старика.
– Что ты от меня хочешь, – взмолился старик, – старый я, старый, на восьмом десятке, не знаю, ничо не знаю.
– Не верю.
– Правильно.
– Не верю я.
– Не верь.
– Знал, ты, знал про этих, все знал. Не мог не знать.
– Чо теперь, чо говорить…
– Уходить надо.
– Надо. Куда?..
– Овраг-то тот же?!.
– Тот.
– Как мы к нему в первый раз вышли – помнишь ли?
– Помню.
– Так и уйдем, как пришли, так же!
– Прав ты, прав, золотая голова, прав во всем!..
Они подошли к противоположному концу оврага, к концу, который видели прежде, который полагали началом – кровь на деревьях и на земле потемнела, сделалась невидна. Шли по своим следам, которых Николай не видел, лишь угадывал – которые понимал Иван, читая, будто в открытой книге.
– Выйдем, сказал, выйдем! – ободрился старик.
– Дай-то бог.
Небо скоро стало темнеть, набежали тучи, заволокло, сумерки, которых ждали позже, спускались загодя, и без того серый лес стремительно темнел.
– Айда, айда!.. – подгонял старик, однако быстрей идти не получалось, – теперь уж знаю, теперь-то, теперь не промахнуся, – Иван все оглядывался, все улыбался, – вот пройдем тута, срежем чуток, там балочка, где мы обедали, помнишь ли?..
