и уничтожавший любые возникшие мысли или воспоминания.
И все же интуитивно я чувствовал, что поступаю неправильно. Решение заключалось не в том, чтобы бороться с мыслями; эту проблему нельзя было решить насильственным путем. Разрушение мысли – это жестокое, агрессивное действие, по сути своей обладающее той же энергией, которая возникает при нападении и разрушении любого объекта.
Решение заключалось в трансформации энергии, которая скрывалась за моими мыслями, в отстраненном наблюдении, беспристрастности и открытом уме вместо попытки подавления и контроля над ними.
Если ум не способен помочь мне воссоединиться с Бесконечным Духом, какой способ мне избрать в моем ревностном стремлении к пробуждению духа? Следует ли мне пойти путем имитации? Должен ли я сосредоточить свои усилия на воспроизведении пути Иисуса или пути Будды, Бабаджи и Йогананды?
Или, быть может, мне стоит сосредоточиться на выполнении упражнений Тибетских Мастеров или следовать примеру Святых Отцов и Матерей, мистиков, живших почти две тысячи лет назад в Египте, Сирии и Греции? Должен ли я следовать пути персидского мудреца Руми, осваивая оставленные им священные тексты, обучающие суфиев достижению состояния истинной любви к Богу?
Я знал, что самой главной целью было не поддаться на уловки своего эго, которое хотело, чтобы я идентифицировал себя с ним. Все годы поиска, медитации, чтения сотен духовных книг не имели бы никакого значения, если бы я оказался не в состоянии встретиться со своим эго, не пытаясь побороть его.
Суфийский мистик Руми людей, не следовавших никакому духовному пути, называл «незрелыми», или «поверхностными». «Зрелыми людьми», или «людьми сердца», он называл мистиков и тех, кто находился на пути Богоосознания.
Почему святой Августин учил нас обращать внимание на то, что происходит внутри нас, а не на то, что находится снаружи? Он говорил, что мы должны направлять свои побуждения внутрь, туда, где пылает свет ума.
Духовные рекомендации и комментарии, сделанные мистиками, святыми и великими Мастерами, помогли мне понять, что сильное и неукротимое желание и воля способны заставить ум выйти за пределы обычного состояния сознания. Однако даже обученный ум продолжает оставаться всего лишь умом. И с помощью своего обученного ума я по-прежнему не мог соприкоснуться с Непознанным.
Продолжительные годы поиска заставили меня прийти к очевидному заключению: для того чтобы познать Непознанное, я должен забыть обо всем, чему я научился в духовных системах и школах, у всех мистиков и Мастеров.
Мои желания и усилия, мои воля и устремления не помогли мне обрести гармонию и мир, ощущение равновесия и красоты, которое обещает нам нирвана. Они даже не позволили мне приблизиться к состоянию нирваны.
Лишь в те минуты, когда мой ум оставался спокойным и прекращал свою болтовню, я чувствовал, что смог достичь состояния
