любое общество! Никакого братства! Никакой справедливости! Меж хищниками не может быть братства! Меж хищниками может быть лишь война, в которой самые сильные сбивают слабых в стаи, чтобы стать еще сильнее! Опять же – во имя, прежде всего, собственных эгоистичных устремлений. Ибо вожаку, мой друг, всегда достается лучшее от общей доли: лучшие куски мяса и лучшие суки в стае!
– Да причем здесь суки?! – возмутился я. – Мы, что, с вами о волках беседуем?
– А какая принципиальная разница между волками и людьми? – изумился театрально Хариф. – Лично я не вижу никакой разницы между волчьей стаей и человеческим сообществом, будь это тоталитарный режим или ваша хваленная западная демократия. Схема-то одна. Внизу – слабые. Сверху – сильные. А над всеми – вожак. И заметьте, что слабые должны еще радоваться, что в стае есть вожак, иначе бы все друг друга перегрызли. Не лучше ли, для слабого, довольствоваться обгладыванием костей, которых всегда вдоволь в сбитой стае, чем посягать на большее, рискуя шкурой?
– Так-так. Теперь становится понятно. И вы хотите сказать, что, раз уж мы все такие кровожадные твари, деспотия и диктатура – лучшее для людей устройство общества? Правильно я вас понял?
– Не совсем. Схемы могут быть разными, – жестче, мягче, – но суть – одна! Все зависит от ментальных особенностей индивидов, которые строят эти общества. Но в любом обществе есть и будут иерархия и неравное распределение власти, а, следовательно – и материальных благ. Иначе, без авторитетов, общество просто рассыплется. Его разрушат неконтролируемые единоборства индивидуальных эгоизмов.
– «Индивидуальных эгоизмов»? Это что-то новое, – усмехнулся я. – Какая-то тавтология.
– Что же тут нового? Есть эгоизм отдельного человека, а есть – общественный эгоизм. И очень часто отдельный человек может стать жертвой общественного эгоизма. В тех случаях, к примеру, когда пытается изменить общественный порядок, устраивающий большинство. Так стая гиен всегда готова загрызть одинокого льва, если он посмеет охотиться на их территории. Но есть также еще и государственный эгоизм, Бобби! Подумайте, разве государства не соперничают меж собой за жизненное пространство?
– Хариф, – сказал я, притворно зевнув, – вам не кажется, что мы с вами пустились в какие-то абстрактные рассуждения? Возможно, эти диковатые идеи вам и кажутся оригинальными, но я считаю их совершенно примитивными. Вы собирались мне рассказать что-то об особенностях вашего гюлистанского общества. Вы намекали, и не раз, что мне следует их учитывать почему-то, будучи у вас здесь в гостях. Я, вполне естественно, заинтересовался. А вы, вместо простых объяснений, пустились в какие-то отвлеченные и совершенно неуместные рассуждения. Так вот, я не собираюсь тратить свое время на всякую чепуху! Мне эта политэкономия на хрен не нужна – в университете надоела. Уж извините за крепкое словцо.
Хариф тягостно вздохнул.
– Как с вами трудно. Может быть,
