то, что могу сделать я, не сделает никто. Со времен первого эскиза, воплощенного на салфетке, Елизавета перевела еще с три десятка подобных салфеток, несколько использованных билетов в кино, карманный блокнот с футболистом Бекхэмом на обложке и реликтовый, пожелтевший от времени ежедневник «Тяжпромэкспорт». На серьезные разработки это не тянет. Для серьезных разработок нужны: а) другая бумага; б) другие средства исполнения – акварель, к примеру; или мягкие оттеночные карандаши «Koh-i-noor», или перо с тушью.
Перо с тушью особенно вдохновляют Елизавету. Обладая ими, легко представить себя японкой, выплывшей из глубин Средневековья, несчастной подругой самурая, чьи широкие рукава мокры от слез. Почему она несчастна? – возлюбленный оставил ее ради бесконечных междоусобных войн. Он обещал вернуться, но стоит ли верить обещаниям почти что мертвеца? – ведь процент смертности среди самураев необычайно велик. Словом, ей ничего не остается, как коротать время за написанием изящных трехстиший (хокку) и пятистиший (танка) – для этого и нужны перо с тушью. Музыкальное сопровождение действа тоже приветствуется. Тут подошли бы сугубо национальные цитра или сямисэн, но вместо них в черепной коробке Елизаветы звучит полуистлевшая и единственная в своем роде японская попсятина – сестры Пинац. «Каникулы любви».
В русском варианте эта песня известна как «Дельфины». Карлуша на своем аккордеоне исполняет ее редко, считая тему недостаточно изощренной, хотя и привязчивой. А строка из припева («ра-асскажите, как сча-астлива я-а-а-а-а!») так же слабо соотносится с мокрыми от слез рукавами, как сама Елизавета с образом средневековой миниатюрной японки.
Миниатюрными были сестры Пинац. И все другие японки (грузных, толстошеих и толстозадых японок Елизавета не видала – ни на гравюрах, ни на ширмах, ни в кино). И все другие не-японки – поп-дивы, рок-дивы, старлетки и кинозвезды, ведущие прогноза погоды, виолончелистки, первые скрипки, мастера спорта по акробатическому рок-н-роллу, певица Бьорк. И все другие – универсальное словосочетание.
Всех других Елизавета обнаружила в окрестностях художественно-промышленной академии, в просторечии именуемой Мухой. В Муху она отправилась после детального изучения справочника «Высшие учебные заведения Санкт-Петербурга». Несмотря на прозаическое название, справочник тянул на «Книгу перемен», никак не меньше: в нем содержались наиполнейшие сведения о факультетах дизайна! Дизайн – вот что нужно Елизавете с ее рисованными сапогами, вот что может изменить ее жизнь и дать в руки гарантированный кусок хлеба! К высшей математике сапоги не приставишь, отрабатывать на них основополагающие принципы когнитивной психологии никому и в голову не придет, не говоря уже о том, чтобы тыкать в них пинцетом, изучая рефлекторную деятельность мышц. Дизайн – совсем другое дело. В узком смысле он трактуется любой энциклопедией как «художественное конструирование». О боги, хвала вам – ведь рисунки Елизаветы не что иное, как художественное конструирование!
