и даже сейчас готовы лить на головы обидчиков кипящую смолу с башен и сбрасывать вниз ядра.
Ада заметила: куда бы они ни пришли, в любом кафе, ресторане или крохотной забегаловке, не спрашивая, не уточняя, им наливали кофе не из кофе-машины, будто не могли доверить столь важную, почти священную, миссию автомату. Им выносили кофе откуда-то из-за занавесок, с кухни, где, видимо, его готовили вручную, стерегли пенку и разливали в чашки, дуя на обожженные пальцы. Без Ашера же она получала стандартный эспрессо. Хорошего вкуса, с бодрящей ноткой горечи, но, конечно, его нельзя было сравнивать с напитком богов, сваренным в турке.
На следующий же день после приезда Ада отправилась по магазинам. Банковская карта Ашера – бездонный колодец. Когда он положил карточку на стол перед Адой, она спросила из вежливости:
– Сколько можно потратить?
Он усмехнулся:
– Сколько хочешь.
– А если не хватит?
Ашер достал из кармана горсть мелочи:
– Тогда вот – на автобус.
Лимонно-желтая сумка в витрине бутика Сальваторе Феррагамо выглядела космическим пришельцем, приземлившимся на краю мощенной булыжником площади. Ада долго стояла перед витриной, не решаясь на крупную покупку. Но банковская карта Ашера обязывала к непривычным тратам.
Когда она очнулась от головокружительного шопинга, то поняла, что руки у нее полны пакетов, ноги гудят и совершенно непонятно, в какой стороне находится вилла (даже адрес не записала!).
– Это на другом берегу реки. Вилла. Фасад с плющом. У нее нет даже имени. Возле кнопки звонка написано просто «Villa»… Я не помню названия улицы, – сникла Ада окончательно, понимая, что добраться домой – задача неразрешимая.
Таксист выслушал ее путаные объяснения и спросил только одно:
– Вы гостья синьора Гильяно?
Он не взял с нее денег, помог достать покупки из багажника, но не осмелился ступить на посыпанную белым гравием дорожку.
В Галерее Академии их встречал тощий лохматый парень, он все время приседал на тонких, туго обтянутых джинсами ногах и повторял как попугай:
– Синьор Гильяно, какая честь для нас. Какая честь!
На встречу с белокожим мраморным Давидом они шли мимо людей, выбирающихся из каменных глыб. Незаконченная скульптурная группа «Рабы» Микеланджело сошла бы за шедевр современного искусства. Отличная аллегория жажды свободы. И никому бы в голову не пришло, что концептуальности здесь – ноль, автор просто не завершил работу.
Безупречный Давид возвышался над зрителями. Ему не было дела до своих обожателей. Восторженные взгляды, ахи, вздохи – шуршащее море у его ног. Наверное, дело не только в мастерстве и не в том, что Микеланджело вырезал скульптуру из цельного куска мрамора, да еще испорченного начатками предыдущей неумелой работы дурака-скульптора, а еще в том, что
