принялся развязывать узлы и путы.
– Это Пестриков? – спросил Буравин.
– Да-да, он с работягами, – освободившись от верёвок, пролепетал Плешев.
– Что взяли? Золото?! – Буравин бросился к железным ящикам.
– Нет, к золоту и бумагам лишь притронулись, а три нагана и патроны забрали. Спокойно работал, постучали в дверь, голос подал Пестриков, открыл, вошли гурьбой, налетели, словно ястребы. Я кинулся на одного, что за старшего из них, так он меня несколько раз по лицу, вот… – демонстрируя свою внешность, пояснил Плешев.
– Слава богу, золото на месте. А ты молодец, Федот Степанович, не оробел, дал отпор этим негодяям, иди, отлежись, какой сегодня из тебя работник, – Буравин посмотрел на пустой ящик, который опустошили бандиты. – Значит, оружие нужно им, чтоб и зверя добывать, и от зверя защищаться, – заключил Буравин. – Федот Степанович, а о чём-либо беглецы говорили меж собою?
– Говорили, вроде как имеют намерения идти окольными путями мимо Бодайбо по известным только им тропам.
– Вот же простаки. Знает полиция все эти тропы, никуда они из этой тайги не денутся, – заверил Решкин. – Либо тюрьма им неминуемая, либо погибель в тайге, тем более осень на носу да зима длинная. О чём люди думают, ума не приложу.
– Да, не погладит нас главный управляющий по голове, не погладит, и в первую очередь мне достанется. Оторвётся на мне Белозёров, ох, как оторвётся.
– Главное, золото на месте, питали бы к нему тягу разбойники, непременно б забрали, хоть это успокаивает, всё беды меньше. Если б забрали золото, Иннокентий Николаевич, с нас точно головы сорвал бы, – успокаивал Решкин себя и Буравина.
– Они так и сказали, мол, золото им ни к чему, не за этим сюда пришли, – в подтверждение слов Решкина пояснил Плешев. – Оружие им надобно.
– Стало быть, просто в бега ударились наши рабочие, с оружием-то оно веселей по тайге мотаться. Ох и гнилой народец. Сейчас же надо выяснить у надзора: кто не вышел сегодня на работу да депешу срочную в управление направить.
Плешев же раздумывал о своём: «Дуралей ты, Федот Степанович, кому доверился – Пестрикову, дезертиру этому плешивому. Мехов захотелось, клюнул на соболей дармовых. Обвёл поганец вокруг пальца, словно младенца несмышлёного. Ну не думал же я, что этот паршивец на такое способен. С чего это он вдруг?.. Хоть бы сгинули они в тайге, а то если поймают, укажут, кто им карту чертил, ну и дуралей ты, Федот Степанович…»
Упырь с подельниками подъезжали к озеру Гераськино, как вдруг услышали шум телеги.
– А ну, братва, мотаем в густой ельник, и не базарить, – прошипел Упырь, указав на заросли.
Все направили своих коней в низину, плотно заросшую широковетвистым ельником и высоким кустарником.
Проехало две подводы, и всё затихло.
– Две повозки прошли, боле никого не слышно. Чего спозаранку разъезжают? – вслушиваясь в сторону дороги, проворчал Упырь. – Вроде тихо, трогаем.
