в жизни благодаря абсолютной уверенности в том, что этому миру он больше не нужен. Меня обуяла безграничная зависть, ибо я тоже захотел чувствовать себя всегда таким же отстранённым от действительности. Их выбор пал на полуслепого младшеклассника. Над ним постоянно издевались из-за огромных диоптрий, через которые его глаза выглядели очень смешно.
Но не все воспитанники бывали на «линейке». Несколько больших автомобилей регулярно приезжали и забирали никогда не участвующих в «линейке» мальчишек для того, чтобы, как нам говорили, поиграть с ними. Никто не знал, во что они там играли, но в глубине души каждый из нас мечтал оказаться на их месте и покататься на больших и красивых машинах. После того, как их привозили назад, для нас устраивали праздничный пир с разнообразной едой и сладостями.
Пять раз меня и нескольких других обречённых оставляли на второй учебный год. Я учил наизусть информацию по всем предметам, например, числа и месяцы в исторических датах, все элементы и их порядковые номера в химической таблице, но всё это не имело для учителей абсолютно никакого значения.
Я начал посещать библиотеку, чтобы расширить свои знания по истории, географии и литературе, мне хотелось ответить на любой дополнительный вопрос на итоговых экзаменах и вырваться из плена интерната. Я почерпнул знания по философии и психологии, читая книги для студентов педагогических ВУЗов и наших преподавателей. Возможно, именно поэтому в свои юношеские годы я чувствовал себя старше лет на десять, и мне уже не терпелось начать жить самостоятельно. Тем не менее все экзамены в новом учебном году для меня неизменно заканчивались полным провалом.
Потом я узнал, что за каждого ученика преподавателям шла доплата, и чем больше у них в классе было учеников, тем больше становился их доход. Несколько раз я сбегал, чтобы добраться до «правоохранительных» органов и пожаловаться им на вопиющую несправедливость. Падая на колени перед зданием отделения, я в слезах умолял помочь мне и повлиять на мою непростую ситуацию. В ответ «правоохранители» оперативно скручивали меня и приводили обратно, где меня уже ожидали наказания в виде урезания рациона или телесного насилия.
Но однажды меня разбудили спозаранку и велели срочно зайти к директору. Через некоторое время я оказался в просторном кабинете с роскошной мебелью. За чёрным столом сидела дама, неотрывно смотря в массивный телефон. Она являлась директором интерната и супругой местного депутата. Пальцы, запястья, шея, уши, всё её тело было усыпано золотом и бриллиантами.
– А, вот и вы, – сказала она, метнув в меня короткий взгляд и снова уткнувшись в телефон, – поздравляю с окончанием нашего учебно-воспитательного учреждения.
– Как это? Вы шутите? – не веря своим ушам, спросил я.
Директор невозмутимо вынула из ящика пакетик и положила на стол.
– Интернату
