и не решив, кто мог обыскивать квартиру, я махнул рукой. Бог с ней, с этой загадкой. Хорошо, что денег не взяли.
Сунув купюры в карман рубашки, я вышел из дому. Месяц, не особо роскошествуя, на двести долларов можно прожить, но на оплату лечения тяжело раненого Владика явно маловато. Одна надежда, что Люся кое-что добавит.
Глава вторая
Вопреки названию центральная травматологическая больница располагалась у чёрта на куличках – на окраине Алычёвска в микрорайоне Солнечном. Впрочем, микрорайон со столь знойным названием, существовал лишь в официозе, а в народе до сих пор носил имя некогда слившегося с городом посёлка Хацапетовка. Почему посёлок так назывался и что означает его имя, никто не знал, но местные парни, несмотря на некоторую неблагозвучность, с гордостью именовали себя хацапетовскими. Вероятно, не хотели быть «в тени» знаменитых подмосковных солнцевских. Молодёжь вообще не любит быть на вторых ролях, особенно, если ничего другого, кроме мордобития, не умеет. А хацапетовская молодёжная группировка долгое время терроризировала весь город и лишь в последние пару лет немного утихомирилась. То ли их вожаки остепенились, обросши жирком приватизированных на почве рэкета мелких лавочек, то ли более серьёзные криминальные «авторитеты» прибрали группировку к рукам. Но всё равно поздно вечером соваться в Хацапетовку никому не советовалось, да и ни один таксист не согласился бы везти туда клиентов. Поэтому добраться в микрорайон можно было лишь на троллейбусе. Ну а дальше, три квартала до центральной травматологической клиники, – либо своим ходом, либо на носилках в машине «скорой помощи». Как повезёт.
Мне повезло в сомнительно хорошем смысле, когда находят счастье в том, что никто по голове не стукнул. С душком такое счастье… Но, благодаря ему, добрался до клиники без приключений, если не считать почти часовую поездку в троллейбусе, больше похожую на парилку в бане.
Выйдя на конечной остановке, я прошёл до конца переулка и оказался на окраине города, где на небольшом пологом холме за решётчатой бетонной оградой возвышалась девятиэтажная коробка больницы. Далее, за больницей, не было ничего – голая холмистая степь. Вот тебе и центральная клиника…
На девятый этаж, где находилось отделение реанимации, пришлось подниматься пешком – почему-то работал только грузовой лифт, но меня в кабину, естественно, не пустили. Похмельный синдром, жара на улице, парилка в троллейбусе сделали своё гнусное дело – я плёлся по лестнице как распоследний доходяга, страдающий острой сердечной недостаточностью. При столь паршивом самочувствии обычно и приходили видения, а это, порой, было похуже. Дойти бы без экцессов до отделения реанимации и в качестве пациента на свободную койку попроситься.
На площадке между вторым и третьим этажами я остановился отдышаться. Вытирая платком с лица испарину, заглянул вверх между перилами и с тоской увидел уходящую в бесконечность череду
