изгнали… Нет, такого не могло случиться. Такого не должно случиться. В душе И’Хомы запели в унисон все шесть священных добродетелей, алчность и зависть звучали даже громче, чем гордость и гнев, страстно желая того, что ожидало ее, и она больше не была девочкой-подростком, выклянчивающей награду, – она вознеслась выше всех смертных, когда-либо живших на Звезде, и поэтому могла потребовать то, что ей полагалось по праву.
– Это я вызвала тебя, нечисть, и ты обязан дать то, за чем я пришла! Немедленно!
– Твое желание будет исполнено, – сказал древний демон Джекс-Тота и отпустил ее руку.
Она даже не успела понять, что только он и удерживал ее от падения с моста во Врата, лежавшие в самом сердце Сада Звезды.
Глава 9
Когда в барона Кокспара вцепились облаченные в белые перчатки руки отеанских стражников Самджок-о, он назвал свое имя, титул и звание полковника Багряной империи, а также объяснил, что попал в плен к презренным кобальтовым… вместе со своим телохранителем. Пошептавшись между собой, непорочные не предоставили ему возможности немедленно встретиться с императрицей или кем-то из ее приближенных. Тем не менее он получил уютную комнату в глубине Зимнего дворца и ротанговое кресло на колесах, на котором мог теперь передвигаться. Такие удобства были несомненным шагом вперед в сравнении с продуваемой ветром, изъеденной молью палаткой или занозистыми досками телеги.
Еще недавно Доминго посчитал бы нелепой саму идею делить комнату с ведьморожденной, пусть даже и анафемой. Но ему довелось лежать в одной телеге с братом Ваном и прижиматься к Хортрэпу Хватальщику, и теперь полковник почувствовал облегчение уже оттого, что не должен делить с капитаном Чхве еще и койку. Да и сами койки представляли собой жалкое зрелище. В отведенной пленникам золотой клетке установили нечто похожее на два столика для калди из шлифованного топаза. Впрочем, мнение Доминго о непорочновских кроватях тут же изменилось к лучшему, когда он обнаружил, что под них кладут горячие угли, чтобы каменные плиты сохраняли тепло даже по ночам. Чхве, похоже, считала здешнюю погоду не по сезону жаркой, но южная кровь Доминго демонски быстро начинала остывать после заката. И от этого сочетания тепла и твердой поверхности под искалеченным бедром Кокспарский Лев млел, как индюк, дремлющий на нагретом солнцем подоконнике.
Однако оказалось, этих удобств недостаточно, чтобы почувствовать себя комфортно. Например, проснувшись ночью, чтобы воспользоваться фарфоровым подкладным судном, и различив в лунном свете рогатый силуэт ведьморожденной, сидевшей в глубокой задумчивости по ту сторону тонкой бумажной ширмы, что перегораживала комнату, он уже не смог забыться снова. Слишком близко для комфорта, безусловно, слишком близко.
Дома, в Азгароте, было много выродков – чересчур много, как считали сами жители, – но хотя их и не притесняли так, как в менее просвещенных областях империи, где Цепь приобрела больше власти, это еще не означало, что барон готов был пригласить кого-то
